Фронт вторых победителей и новые бывшие (социологический вопрос)

Победа сближает, поражение разобщает

Три года назад позиции по разные линии от фронта идей были очень различны. Сейчас всё с большей силой происходит сближение и консолидация вторых победителей.

Соединяются три мощных позиции, каждая представлена множеством людей. Это русские националисты; государственники; сторонники СССР. К ним примыкают сразу во многих пунктах сталинисты. Сталин же и государственник, и советский... И, конечно, оболганный западными прислужниками, то есть как бы тем самым и очень русский.

Те позиции соединяются, а побежденные расходятся всё дальше. Они определяются, что им более всего противоположно, что наиболее противно. Те, кто не терпит красных, совсем не обязательно заодно с "либералами". Либералы совершенно исчезли - этой позицией вторые победители называют всех врагов подряд, сами же они уже не представлены. Патриоты, сторонники мирного развития России могут быть и за контакты с Западом, и против, и "за здравый смысл" - хорошее брать, а плохое не надо - все они вместе, при всех разногласиях, оказываются вовне от единого фронта вторых победителей.



Красные, "невписавшиеся в рынок" и прочие люди, не согласные с этим "фронтом" - все оказываются "противниками", и уже не важно, что такие же почти красные и прочие "почти такие же" есть внутри этого фронта. И что теперь делать... Есть те, кто за Старую Россию, Российскую империю, против красных, у них Россия погибла в 17. Есть те, кто не принял 90-е, у них с СССР всё хорошо, а вот потом плохо. Есть те, кому всё было нормально, совсем даже хорошо, и вот только недавно... Есть те, кто не думает ни о какой России - скромно только о себе. И напротив те, кто мыслит патриотично и многим готов пожертвовать за счастье Родины. И все они - в одну цену - бывшие.

В общем, создается очередная новая историческая общность людей. И все противники, насколько я понимаю, относятся к большой группе "бывшие".

При этом среди бывших почти нет либералов. Они делись... куда? На Западе, кто жив... здесь остались немногие. "Настоящие" либералы 90-х - трудная вещь. Они (многие) действовали не из жадности, жажды власти или глупости - это было осознанное решение. Страна была "красной", население сочувствовало советскому проекту - и поток истории должен был, после возмущения, снова упасть в потенциальную яму. И либералы создали 90-е, у борта исторического русла нарастили дамбу из трупов - чтобы история не потекла снова красным путем. Население принесли в жертву "для его же пользы" - чтобы красные симпатии населения не привели к восстановлению советского проекта.

Эта контрреволюция обладала тем же "антинародным" характером, что и революция 1917го. Красные в 17м поступили точно так же - они застали страну, не собирающуюся менять образ жизни и способ власти, страну, не сочувствовавшую им - и предприняли действия, в результате которых власть оказалась у них. Это была гражданская война; в ее ходе население приспособилось, перековалось и стало если не всецело сочувствующим, то по крайней мере покорным красным. В 1990х "либералы" поступили так же, только чище и лучше: обошлись без гражданской войны, ее остатки были "размазаны" в виде национальных конфликтов по республикам. Либералам удалось выполнить задачу - прикончить красную власть. Что вместо нее - это другой вопрос, центральной задачей либералов была отрицательная, стирающая власть задача, большего они и не ожидали - "образуется". Власть такая штука - уж кто-нибудь да возьмет, лишь бы не вернулись красные.



И либералам удалось решить свою отрицательную, разрушительную задачу - советский проект в самом деле мертв, что не мешает огромному множеству людей относиться к нему с симпатией, так что он приобретает черты золотого века. То, что сделали красные, чтобы захватить власть, уже забылось и стало привычным, вошло в обыденную жизнь, так что "обратные" ппремены воспринимались как неспровоцированное нарушение сложившейся жизни. Идея либералов была анти-красного цвета, позитивные их утверждения были скоропалительны и наивны (как и идеи красных после того, как они захватили власть: это чо? это куда тут жать? а чего оно не едет?). Население принесли в жертву ради идеи (анти-идеи), и эта жертва была самоубийственной - разумеется, население не любит, когда им жертвуют ради идеи. Либералы вызвали к себе ненависть - и, в общем, знали, на что шли. Они закрыли для себя возможности быть Властью - выиграв отрицание, закрытие советского проекта.

Такие игры даром не проходят. Либералов ненавидят - но их уже практически нет. Эта идейная группа исчезла - вслед за успехом своего проекта: трупами поднять берег, заставить исторический процесс повернуть в другое русло - и самим на этом закончиться. И ненависть к ним не находит предмета: кого ненавидеть? Она теперь обращена на всё западное. По ассоциации, по смежности.



Между прочим, эта победоносная игра повторена; мы же можем повторить, или как? И повторили - ту победу, которая была совсем недавно, последнюю победу, победу, наиболее впечатлившую нынешних властителей. Победоносные 90е, не что иное. Разумеется, не победу в войне 41-45: это было давно, не этим голова болела. Как сделать победу? Уже говорилось: к 90м в стране было население, сочувствующее советской власти, советское население - то есть живущее в советском образе жизни. Свой образ жизни население менять не хотело, это уж у него всегда так. Люди как-то привыкают жить, втягиваются. Были предприняты шаги, чтобы население не смогло вернуться в накатанную колею, и теперь остались розовые мечты и сопли, а советский проект невозможен. Это победа, и за ценой не постояли.

Теперь повтор: к 2022му противниками войны было большинство населения. Были предприняты шаги, которые создали дамбу из трупов, и по прежнему историческому руслу поток истории не пойдет. Больше не будет мира, в котором Россия живет мирно с Западом - при всем различии интересов. Население принудили насыпать собой эту новую дамбу. История потекла к войне, и получились вторые победители. Как в 90е были невписавшиеся в рынок, так теперь появлись новые бывшие.

Население, прежде не хотевшее воевать, присоединяется к победителям, приспосабливаясь к новой реальности, к созданному руслу новой истории. В котором стоят на горизонте ядерные грибы, зато мира с Западом нет. - Таков проект. Конечно, разработчики проекта хотели бы его улучшить - не повторить судьбу либералов, которые выиграли, совершив политическое самоубийство. Теперешние режиссеры победы хотели бы получить в этой игре выигрыш, но только без собственной жертвы. Играем так же, население жертвуется ради победы - но вот только мы остаемся в живых. Разумный план.



Понимая, какую победу повторяют и какой интересный гамбит разыгран, видим: у нас сейчас, по тому счету, где-то 93 год. Ну что, красивая цифра. Тем самым это - контрконтрреволюция (разумеется, это только один из аспектов происходящего). Как понятно, обратный перевод почти никогда не приводит к исходному результату, так что контрреволюция 1991 не привела к Российской империи образца 1913, и контрконтрреволюция 2022 не приведет к Советскому Союзу образца 1982. В 90-е сложилось нечто, совсем не похожее на Российскую империю, и теперь получится, конечно, не СССР.

А кто же тогда в новых бывших? Вспомним прежних бывших. После революции и Гражданской войны стали не важны все разногласия. Кадеты, истинные монархисты, сторонники Керенского и проч, и проч., дворяне и разночинцы, образованные и не очень, белые, зеленые, розовые, да хоть в красный горошек - все свалились в общую группу бывших. Новое население их не различало. Что бы там ни кричал и не пытался пояснить некий бывший - что он из народовольцев-террористов, что он природный анархист, что он за власть Думы, что он жесткий монархист и против ублюдка-Керенского - это было смешно и не важно. Они были бывшие. Их разногласия стали ничтожны. Сами они противоречиями считались, "видеть друг друга не могли", но извне они были все вместе - бывшие.

Такие бывшие бывали не раз и прежде. Вот хотя бы "екатерининских вельмож" в девятнадцатом веке. Они были очень разные в своем времени и все свалились для "молодых" в одну кучу непонятных старцев.



Вот и снова у нас появились новые бывшие. Как в 90х появились новые бедные. Знаете, не бомжи какие, а учителя и врачи, рабочие закрывшихся заводов, это вот всё. Новая социальная группа. Новые бедные появились в 90-х; новые бедные опять появились в 2000-х, новые бедные появились в 2010х... Новые бедные появились не только в России - и в Европе, в Англии... Там - сворачивание социального государства, велфера; у нас - экономический спад после подъема 2000-х. В общем, много слоев новых бедных. А теперь новые бывшие.

При этом образовании новых групп - вторые победители и новые бывшие - значительно падает число различимых мировоззренческих позиций. Дело в том, что личности "все" разные (не все, но не будем о грустном). У общества есть понятия для своего включенного разнообразия, даже если нет оппозиции, нет партий, нет политической деятельности - есть хотя бы слова, с помощью которых что-то можно сказать (например... мнэээ... Полуэкт). Когда разнообразие различимых позиций падает, слов не остается. Когда не остается слов, можно разве что увидеть цвет. Говоря грубо, не отличают кадетов от меньшевиков - если речь про 20-е, и сейчас - все разнообразие мировоззренческих позиций утрачивается, сводясь к противостоянию этого вот трехцветного блока красных... эээ... ну, в общем, там еще есть цвета... ну, скажем, государственников... - и не столько блока, сколько "остатка" новых бывших, который никакого цвета. Там и анти-красные, и анти-черные, и анти-коричневые...



Напомню, речь идет о мировоззренческих позициях, а не о партиях и прочих участниках политического процесса, которого, как известно, нет - как золота в Серых горах, хотя легенды о том золоте... С Властью там совершенно иные игры, описываемые иными словами. Ну, например, можно указать на достоинство власти - она умеренна. Радикализм мировоззренческих групп населения, ее поддерживающих, позволил бы ей быть много более радикальной - а она проводит в целом умеренные решения, умеренную политику. А ведь могла бы и бритвочкой...

Там забавные парадоксы. Как в Советской России "старые большевики" запросто могли оказаться "контрой", хотя высоко вздымали дело коммунизма и всегда придерживались линии партии - так и сейчас, среди никчемушных бывших оказывается множество людей, искренне преданных России и за нее болеющих, много для нее сделавших и послуживших Родине... Но уже не важно. Среди бывших оттенков нет - поскольку нету цвета. Не интересны.

Разница уже не важна. Теперь будут играть внутренние противоречия в стане победителей. Там ведь есть порядочные люди - они всегда и везде есть. Более того, почти каждый себя читает порядочным, а не этим вот. Вы что, в самом деле? Ведь все знают, что непорядочные мерзавцы - это либералы. А мы - напротив того. Так что и среди вот этого вот фронта будут разделяться по новым признакам.

Процесс собирания в общую неразличимую массу можно видеть на эмигрантах. Не важно, почему уехал - чтобы не убили за его бизнес-схемы, к родственникам, за профессиональной карьерой, по состоянию здоровья, для воссоединения семьи, за убеждения... Всё неважно: все вместе они - эмигранты. Их собирают совочком в собирательное понятие. Вот кучка - новые бывшие, вот - эмигранты...



Интересно, куда пойдет. Будет ли идти деление по прежним слагаемым - и советские отделятся от "новых", "российских" государственников, государственники придушат националистов и т.п. Черные разойдутся с коричневыми, или напротив вместе с ними объединятся... Или более важными окажутся какие-то новые деления. По сравнению с которыми различия националистов и государственников станут неважными.

Видимо, это почти целиком зависит от позиции Запада. Кто и как примет в союзники, на каких правах и против кого. Это и поделит дружный фронт на заклятых врагов, и среди фронта будет решаться - кто пойдет в новейшие бывшие. Если это случится быстро, новейшие бывшие вольются в новых бывших - никто не станет различать, хоть бы они голосили: "да я же всегда был "за"!", это будет неважно: все проигравшие уходят в общую кучу бывших, без разбора их позиций. Кому интересны проигравшие?

Хотя из кучи бывших, конечно, иногда достают людей. Вот в 20-30-е годы не было спецов - взяли из бывших, у них учились. Потом, конечно, посадили, но это потом - да и не только их, своих тоже. Так что судьба социальной группы "новые бывшие" определилась, а отдельные люди оттуда могут еще побарахтаться. Бывшие не противостоят большинству - большинство находится с ними совсем в иных отношениях. - В каких ещё отношениях?



Если можешь беги, рассекая круги.
Только чувствуй себя обреченным.
Стоит солнцу зайти, вот и я -
Красно-коричнево-черный.

Красно-коричнево-черный,
Красно-коричнево-черный.

А кто это вообще такие - бывшие? Они какие-то бездельные, вроде как отходы "политического процесса". Самой политики нет, а отходы - ну что ты будешь делать... Всегда так. Но надо бы присмотреться - может быть, отыщется роль бывших в обществе.

Сначала надо посмотреть на национальную культуру в целом. Неверно представление, что национальная культура как бы излучается из нескольких ведущих ценностей, ценностного ядра. Это такой ходячий образ: есть национальные ценности, и от них идет влияние, формирующее культуру. Такие "ядра" столетиями искали. Никак не найти. Только у великих писателей можно отыскать ясные суждения, как оно на самом деле в народе всё устреоно. Стоит спросить хоть какой завалящий народ - хоть на острова Полинезии поехать и там самчый завалящий народишко спросить - как разу сколько людей, столько ценностей. Они не собираются в ядра, хоть ты дерись. И сложно всё так, сложно - каждый говорит своё, но как-то оно хитро уваязано, ядра нет, но какой-то неуловимо-единый стиль прослеживается.

На деле эта культура порождается ведущими внутрикультурными конфликтами. Ведущие внутренние конфликты - зоны спрединга, откуда разворачивается культурная традиция. Старый конфликт - это лишь в плохом случае шрам; в хорошем это - зона спрединга, зона роста культуры.
Ведущий конфликт, возникающий поколение за поколением, в разных ситуациях и по разным поводам, структурирует культуру и организует социальную жизнь. Культурная ткань - след более или менее старых внутренних конфликтов, потому что культура в соответствии со своими особенностями порождает способы решения и переживания этих конфликтов. Особенные и специфические только для данной культуры способы.

Конфликт ведет к дифференциации, появлению разнородности и организации специфического для данной культуры органа чувств. В доселе гомогенном поле культуры возникают структуры, воспринимающие собственное состояние и окружение.
Можно видеть, что зоркость, прогностичность, отчетливость зрения проявляются культурой именно за счет дифференциаций, накопленных ею во внутренних конфликтах. Внутренний конфликт создает "глаз", благодаря ему культура и может исполнять одну из своих функций в обществе - видеть.

Без этих глаз, рожденных болезненными дифференцировками, культура видеть не может. И общество тогда обходится близкодействием - экономика, например, может действовать только подобно осязанию, столкнувшись - отдергивается или наползает. Дистантное чувство развивается культурой. Органы чувств, которыми должна обладать культура для жизни в мире - вот что появляется из пережитых и сохраненных внутренних конфликтов.

Процесс дифференцировки глаза внешне выглядит как бесплодное и расходное накопление слоёв очередных бывших. На деле каждый такой слой - особая линза, сделанная, чтобы видеть и понимать (это для культуры одно и то же) некие обстоятельства.

Прежде всего культура стремится понимать саму себя - обществу много важнее самопонимание (внутренние задачи системы всегда важнее внешних). И каждая созданная линза "бывших" обращена на определенный слой истории, внутреннюю проблематику. Она этот слой различает, соотносит с другими и создает традицию понимания и поведения - благодаря этому чувствительному органу, состоящему из бывших, общество в целом приобретает эффектор, ценностно-деятельную структуру вида поведенческого ответа: "если так - то так".



Поэтому общество учится - на исторически длинной траектории - способу обращения с конфликтами. Конфликт надо не уничтожать, не изживать, а держать. Выдерживать. Орган чувств образован болью, иначе чувствительность невозможна. Имея глаз, мы должны терпеть его чувствительность. Утерянный конфликт - это потерянный орган чувств: он не пригодится больше?

Сохранение разномыслия - то есть сохранение разнообразия мыслящих - и есть выдерживание обществом груза ценного ресурса - органов чувств, дистантных анализаторов.

Разномыслие крайне трудно, чтобы не сказать невозможно, организовать в одной голове. Мешает индивидная целостность. Чтобы иметь эти органы чувств, эту культуру, эти глаза, нужен не институт - где много аналитиков на зарплате анализируют данные, а социальный институт - умение держать разномыслящих, которые и есть глаза, адаптированные для смотрения на разные проблемы.

Что неправильно, что является неумелым расходом организационных ресурсов - это сваливание всех бывших в неразличимую кучу. Это - потеря и растрата: добытое болью выбрасывется в мусор.
Правильно - сохранение их уникальных различий.
Неправильно представлять всех эмигрантов в общей куче"эмигранты". Набоков и Газманов - разные органы восприятия. Так и Шаламов и Солженицын - разные органы, они разное видят.

Совокупность слоев бывших составляет не гомогенное поле, а сложно организованную национальную культуру.



Именно потому проваливаются попытки описать национальный характер. Каждый раз исследователи наталкиваются не на единое мнение, а на разнообразие ответов. Вместо согласованного рапортования о ценностях респонденты говорят разное, хотя и как-то специфично между собой связанное. У национальной культуры есть структура, это не одно поле, а сложный организм. Он появляется в результате серии внутренних конфликтов, которые и создают органы национальной культуры.

"Бывшие" создают органы чувств. А откуда берутся органы действия, эффекторы? Это результат развертки слоя бывших. Старый конфликт, давно выдерживаемый культурой, работающий органом чувств и памятью - в случае нужды разворачивается в эффектор.

Например, красно-коричнево-черные, составляющие ныне большинство, еще десять-пятнадцать лет назад были бывшими. Это было недавно, и до сих пор еще видны повадки недавних бывших.



Это показывает, как орган чувства и памяти перерождается в эффектор, орган действия - теряя чувствительность, более не способный видеть, зато он становится способным к социальному действию. Им теперь культура "работает", а плата за это - в потере специальной чувствительности, которой прежде обладал именно этот орган чувств. Ставши деятельными, органы теряют зрение.

Бывшие - зоны спрединга культуры, культура прирастает, создавая поля конфликтов, поля обсуждений, шрамы споров, непримиримых возражений и поиска решений. А где зоны субдукции? Где культура исчезает? В слиянии слоев в неразличимое ничто, забывании бывших, забвении конфликта и его последствий: его результатом стало именно так устроенное общество. Культура исчезает с исчезновением бывших. С ними исчезает память и сама культура - остается только недавно растянутый поверхностный слой.

Поэтому так важны - на первый взгляд бесполезные - бывшие; например, занятые оплакиванием Российской империи до 1913 года. К сожалению, более старых бывших слоев не сохранилось - это утеряна память о важных конфликтах, они бы очень пригодились, если вдруг нужно будет сделать орган действия. Нам совсем не нужны конфликты, которые были при освобождении крестьян? Нам больше нечего понимать по этому поводу? Точно? Глубинный конфликт, когда нечто, традиционно считавшееся данным навсегда, привычным, со всех сторон правильным - вдруг "отменяется". Как это переживают? Как защищают? Как в конце концов отказываются? Как принимают иной мир? На словах мы все сейчас за "свободу" и "против крепостничества", но это ведь не более чем болтовня. Сейчас просто забыт этот конфликт - считается решенным. А если что-то подобное? А про освобождение дворянства - от обязательной службы - нам точно ничего понимать не надо, не пригодитсся? А может, будут еще ситуации, когда очень бы надо иметь опыт, как мы, именно мы, а не кто-то другой, решает такие вопросы.



К сожалению, бывших по этим старым шрамам не сохранилось. Есть еще отличные бывшие - старообрядцы. Это очень важная память, и важно, что она есть. Если что - нам есть, чем почувствовать и понять.
Бывших надо выдерживать; надо иногда слушать; надо собирать; главное - надо различать. Скажем, видов старообрядчества больше двух десятков. Они там между собой - как все бывшие - совершенно несогласные. Это структурированная человеческая память тех вопросов, по которым возникли эти самые старообрядцы. Боязно думать, что должно произойти, чтобы мы обратились - вынужденно - к этой памяти. Но если будет очень надо - вот, у нас есть, кто может увидеть, понять, помнить - и создать деятельный орган в обществе.

Разумеется, современные старообрядцы - не такие, какими они были 300 лет назад. Да что там, уже сторонники СССР не те, что прежде - они там не выросли, они мало что знают, они всё путают... Это обычное дело. Речь же не о документальной памяти на события. Речь не о материале для историков. Речь о людях, которые отслеживаюти, чувствительны к некоторым ценностям, которые уже не так важны для большинства населения или просто забыты. Они отслеживают ненужные и неудобные для других вопросы, они изменяются сответственно современным обстоятельствам, но не так, как другие - потому что у них другая память и другая проблематика. Это живые бывшие, не археологические остатки прежних культур, а современные люди, которые устроены не так, как большинство, и реагируют не так, как победители. В этом их ценность.

Возвращаясь... Новые бывшие. У нас организовался еще один слой бывших. Они очень разные. Их надо различать (себя они очень даже различают) и не путать. Как прежде красные оказались не навсегда, так и теперь красно-коричнево-черные - тоже не навсегда. Много еще будет перемен, и бывшие очень понадобятся.



Ну а теперь надо сказать: это не утверждения, это такой длинный вопрос