Нетипичный атташе (18+)

Советский дипломат в капиталистической стране был виден за версту — его выдавала отчётливая боязнь провокации. Не таков был помощник военно-морского атташе Евгений Иванов — обаятельный и раскованный, он вёл подчеркнуто буржуазный образ жизни. В самом громком политическом скандале Великобритании первой половины 1960-х пытаются разобраться Сергей Бунтман и Алексей Кузнецов.

С. БУНТМАН: Добрый вечер! Начинаем очередное дело, очередное дело у нас будет британское. Алексей Валерьевич, Алексей Кузнецов.

А. КУЗНЕЦОВ: Добрый вечер!

С. БУНТМАН: Сергей Бунтман, здесь все. Вот Ольга спрашивает, где можно… можно ли почитать на русском языке речи известных английских адвокатов 20-го века, переводили?

А. КУЗНЕЦОВ: Боюсь, что нет, я не встречал такого издания. Давным-давно…

С. БУНТМАН: Интересно.

А. КУЗНЕЦОВ: Давным-давно, ещё до революции, печально известный адвокат Шмаков, очень квалифицированный, сделал сборник с известными речами французских адвокатов первой половины 19-го века. В советское время переиздавалась эта книжка, вот, а вот британских адвокатов я, честно говоря, ни разу не встречал.

С. БУНТМАН: Интересно, да. А, ну…

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Вот этот французский — он, по-моему, уникальный, потому что и американских адвокатов — ничего же нет.

С. БУНТМАН: Да вот я вот вообще не слышал, я, конечно, не специалист и как-то так этим не интересовался особенно, но интересно, интересно.

А. КУЗНЕЦОВ: Я специально тоже не искал, но я думаю, то есть я уверен, что мне бы какую-нибудь ссылку бы когда-нибудь да выкинуло, и я бы обратил внимание. Нет, похоже, что не было такого. А вот сегодня у нас…

С. БУНТМАН: Ну ладно, будем переводить.

А. КУЗНЕЦОВ: Сегодня у нас дело, точнее, целая группа дел…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Потому что у нас сегодня аж четыре судебных процесса — правда, правда, все не о том, как вам придётся убедиться. И вот на этих четырёх процессах адвокаты очень неплохо покормились, раз уж зашла речь о британских адвокатах, потому что люди-то всё были известные, так сказать, в газетах, ну, по крайней мере в таблоидах, всё это освещалось самым, что называется, интенсивным образом, и в этом смысле это, конечно, такой вот праздник, что называется, адвокатского живота, помимо всего прочего. Для таблоидов, сразу скажу, это ещё больший праздник живота, так сказать, они-то уж точно…

С. БУНТМАН: Больше чем, да!

А. КУЗНЕЦОВ: Своё не упустили. Дело, в общем, в каком-то смысле даже дурацкое. Я заранее хочу извиниться: сегодня не будет ни какого-то детального разбора улик, ни достижений криминалистики, ни разговора о британской судебной системе, ни какой-то особенной тайны, то есть, там, всего того, что мы любим, да, и за что мы ценим старую добрую Англию. Но дело в том, что меня вот на это дело, которое давно, очень давно, много лет, что называется, на периферии моего сознания находилось, я про него очень давно знаю, с конца восьмидесятых — папа мне рассказывал в юмористических тонах. Так вот, оно у нас помещается между двумя днями гордости за русских. Несколько дней назад Овечкин там что-то…

С. БУНТМАН: Йес!

А. КУЗНЕЦОВ: Что-то забросил, да? А.

С. БУНТМАН: Ну, что-то забросил — больше, чем Гретцки.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну вот, ну вот, ну вот, ну вот.

С. БУНТМАН: Великий и неповторимый, да?

А. КУЗНЕЦОВ: Хорошо, что наша передача тоже это ценит. Значит, а через два дня у нас очередная годовщина полёта Гагарина, и вот здесь как раз идеально помещаются, да, три ипостаси русского мужчины: спортсмен, герой и вот посерединке у нас будет любовник, да, так сказать.

С. БУНТМАН: Оу.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, вот, хотя в каком-то смысле тоже герой и спортсмен, этого у него, конечно, не отнимешь, так что вот такая вот неделька выдаётся, национальной гордости. Чем тут гордиться особенно — я не понимаю, но знаю, что народ гордится, комментариев поначитался. Значит, давайте вспомним, что начало шестидесятых годов — это не просто холодная война, один из её пиков, потому что дело как раз между Суэцким кризисом и Карибским кризисом, уже ближе к Карибскому, а это ещё и один из очередных пиков войны разведок, причём таких вот знаменитых пиков, которые очень хорошо освещены в литературе соответствующей.

Сейчас нам Андрей покажет первую сегодняшнюю картинку, такой триптих, и любители этой темы левого человека узнают почти наверняка, человека по центру — вполне вероятно, человека справа — вряд ли, его дело у нас не очень звучало, хотя те, кто интересуется, так сказать, его тоже вполне фотографию могли видеть. Слева Конон Трофимович Молодый, он же Гордон Лонсдейл (я напоминаю, это человек, чья история в своей значительной степени легла в основу сценария фильма «Мёртвый сезон»), и Рудольф Абель, который выступает перед этим фильмом, он, не называя его фамилии, говорит, вот, о «моих коллегах»… Абель и Лонсдейл…

С. БУНТМАН: Да-да-да.

А. КУЗНЕЦОВ: Были знакомы, вот, и Рудольф Иванович, конечно, знал, о ком именно он…

С. БУНТМАН: Ну тогда-то так, знаешь, какое было вообще это — то, что увидеть Абеля.

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно.

С. БУНТМАН: Тогда увидеть Абеля…

А. КУЗНЕЦОВ: Вообще увидеть разведчика, да?

С. БУНТМАН: Да, вот, но все…

А. КУЗНЕЦОВ: Нелегала!

С. БУНТМАН: Да, все восхищались, какой он джентльменского вида вообще, а такая…

А. КУЗНЕЦОВ: Ну вообще хороший ход-то, да?

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот сейчас я этот фильм, там, раз в несколько лет пересматриваю.

С. БУНТМАН: Он очень хороший фильм.

А. КУЗНЕЦОВ: А фильм очень хороший, он снят великолепно, помимо того, что я очень люблю и Баниониса, и Ролана Быкова, да, так сказать, вот. Неважно. Итак, Конон Молодый, только-только, в начале, в самом начале шестидесятых погоревший, и его портлендская сеть, состоящая из него, двух групп, значит, агентов и связников его, двух пар — одна семейная, другая не вполне семейная, но тем не менее. Человек по центру тоже очень хорошо известен, один из любимых разведчиков Путина, тот его поздравлял регулярно, не только с юбилеями, но и с обычными днями рождения, благо прожил этот человек очень долгую жизнь. Это Джордж Блейк. Можете ознакомиться: давным-давно, в перестройку или в первые постперестроечные годы вышли его мемуары на русском языке, человек тоже фантастической совершенно судьбы, сумевший бежать из тюрьмы, из британской тюрьмы, и перебраться в Советский Союз очень головокружительным, можно сказать, путём, вот, большой успех советской разведки, конечно. Ну и, наконец, справа — Джон Вассел, человек, который был в Москве, он работал в Москве в аппарате британского военного атташе, был в Москве завербован,

Вот эти три дела громко… Потому что в отличие от Советского Союза, где одного Рудольфа Ивановича нам показали, и то сильно не сразу, в Британии — ну, были, конечно, дела, которые долго оставались секретными, но многое утекало довольно быстро, вот, в ту же самую прессу, и это всё обсуждается, это всё муссируется, мусолится, и так далее, и так далее, то есть фон, что называется, создан. А что же в это время… Да, и следующая фотография — молодого, красивого, на мой взгляд, человека, в любом случае очень аристократично выглядящего, здесь он совсем молодой, это ещё накануне Второй мировой войны.

Это главный герой сегодняшнего скандала, ну, или один из нескольких главных героев. Джон Профьюмо, он аристократ (с итальянскими корнями, отсюда и фамилия), барон. Он, правда, никогда, насколько я знаю, не упоминал о своём аристократическом титуле, но, тем не менее, этого титула это не отменяет. Довольно рано, ещё когда ему было двадцать с небольшим, начавший делать политическую карьеру, в сороковом году, том самом, драматическом для Британии, впервые избравшийся в парламент, кадровый военный, дослужившийся до бригадного генерала, он в консервативной партии делал такую вполне отчётливую, вполне последовательную карьеру, и в очередном консервативном правительстве получил пост военного министра.

Вот здесь обязательно надо сделать оговорку: это не то же самое, что, скажем, у нас министр обороны. В это время помимо министра обороны, который был членом кабинета и одним из, естественно, важнейших членов кабинета, в его подчинении находились три человека, которые тоже назывались министрами (или, в одном случае, этого слова не было, но подразумевалось): военный министр, министр ВВС и первый лорд Адмиралтейства. То есть это его как бы замы по трём родам сил.

С. БУНТМАН: Ну да.

А. КУЗНЕЦОВ: Они в кабинет не входили.

С. БУНТМАН: Даже в нашей классификации по трём видам вооружённых сил, товарищ Кузнецов.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот я… видам, да, родам. Рода войск, виды вооружённых сил, да, совершенно верно, виноват. Значит, то есть он, безусловно, один из высокопоставленных. Это политическая должность, не военная, так же, как и должность министра обороны, но вот членом кабинета министров он тем не менее не был. А что у нас в это время за кабинет? Кто у нас нонеча у власти, да?

С. БУНТМАН: Ну да.

А. КУЗНЕЦОВ: Как спрашивал… кто там нонеча у власти, то-то парень будет рад. Дайте, пожалуйста, Андрей, нам следующую картинку. У нас при власти премьер-министр Макмиллан, да?

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: По-моему, он больше десяти лет в этой должности, ну или, по крайней мере, какой-то сопоставимый срок в этой должности находился. И вот, собственно говоря, серия дел, о которых сегодня идёт речь, по мнению большинства историков политики, послужили таким вот окончательным, что называется, гвоздём в крышку гроба его кабинета, хотя, надо сказать, что там были и другие претензии. Вообще, по мнению очень многих британских избирателей, консерваторы непозволительно засиделись.

С. БУНТМАН: Они засиделись, да, и потом вот как раз будут лейбористы, в 1964 году.

А. КУЗНЕЦОВ: В 1964-м, совершенно верно, да, его сменит промежуточный, скажем так, консервативный премьер Александр Дуглас-Хьюм, но он будет находиться, если я не ошибаюсь, меньше года во главе кабинета, после чего на всеобщих выборах консерваторы с ощутимым достаточно результатом проиграют лейбористам, и придёт к власти…

С. БУНТМАН: Гарольд Вильсон, да.

А. КУЗНЕЦОВ: …Гарольд Вильсон, на которого очень рассчитывали в Советском Союзе, очень большую ставку делали, ну и, в общем, сегодня говорят о том, что вот этот скандал, дело Профьюмо, оно в значительной степени… Советское участие там вызывалось не желанием разузнать про какой-нибудь там узел какой-нибудь там подлодки или какой-нибудь там ракеты, а вот именно, ни много ни мало — свалить консервативное правительство. Но вернёмся к Профьюмо. Покажите нам, пожалуйста, очаровательную даму. Он был женат к моменту описываемых событий уже около десяти лет.

Жена его была известная киноактриса Валери Хобсон, которая, впрочем, надо отдать ей должное и за это тоже (ей много за что можно отдать должное), — она, став мадам Профьюмо, довольно быстро начала сворачивать свою экранную карьеру, всё больше и больше превращаясь в светскую даму с большим набором всяческих обязанностей, связанных с выходом в свет с супругом, там, участием в каких-то благотворительных и приравненных к ним мероприятиях, и прочая, и прочая, и прочая. То есть он был женат, женат вполне счастливо, как показали в том числе и вот те события, о которых сегодня пойдёт речь, он действительно оказался счастлив в браке. Вот такая вот, значит, картинка. Это первый блок участников мероприятия. Дайте нам, пожалуйста, Андрей, ещё одного, тоже очень импозантного британского джентльмена.

Перед нами Стивен Уорд. Язык не поворачивается сказать, что он врач. Впрочем, официально в Британии он врачом и не считался. Дело в том, что образование своё он получил в Соединённых Штатах. Но дело было даже не в этом. Многие получали в США образование, без труда его подтверждали в Великобритании, спокойненько себе лечили людей. Дело в его специальности — он остеопат. То есть ему мало просто, так сказать, лечить всякого рода недуги, он ещё из тех, кто на этой почве выстраивает некую философию. Американцы признавали это медицинской специальностью, британцы — нет. Ну, надо сказать, что по поводу остеопатии, впрочем, как и по поводу гомеопатии и ещё некоторого ряда -патий, продолжаются дискуссии разной степени интенсивности: вот, действительно, в каких отношениях эти учения, философии и так далее находятся с традиционной медициной. В любом случае, то, что врачебной квалификации у него не было, на его популярность именно как специалиста-остеопата никоим образом не влияло, а может быть, даже наоборот — подогревало, потому что популярность его была очень велика и среди его клиентуры было множество людей, принадлежавших самым что ни на есть сливкам общества.

При этом, имея характер такой вот творческий, весёлый, компанейский, он не ограничивался теми медицинскими, ну или квазимедицинскими услугами, которые он предлагал. Он становился приятелем своих клиентов, причём приятелем таким вот, что называется, на равных. Вот не как семейный доктор, которого приглашают обычно, когда у кого-то температура поднялась, а которого с удовольствием звали на вечеринки, а особенно с большим удовольствием ходили на вечеринки к нему, потому что среди прочих своих талантов он славился как неутомимый и непревзойдённый организатор этого дела.

Вот один из посетителей оставил такую характеристику типичной уордовской вечеринки, точнее, публики, которая присутствует на ней: «Адвокат, мальчик на побегушках, писатель, продавец автомобилей, пэр и почему-то всегда нескончаемый поток симпатичных девушек».

Среди его клиентов был ни много ни мало лорд Астор. Я думаю, что люди, которых интересует история международных отношений в 1930-е годы, в годы Второй мировой войны, на эту фамилию быстро среагируют.

С. БУНТМАН: Ну, в основном в женском…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно, леди Астор, безусловно.

С. БУНТМАН: Леди Астор, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Так вот, это его мама.

С. БУНТМАН: Это его мама!

А. КУЗНЕЦОВ: Это его мама. Леди Астор, дама экстравагантных по британским меркам политических взглядов, женщина, которая… Ну, кстати, женщина, безусловно, абсолютно незаурядная. Она первая британка, ставшая депутатом парламента, но человек крайне правых взглядов, включавших в себя много чего плюс большие симпатии к нацистскому режиму, крайние несимпатии к большевизму. В бытность Риббентропа послом Германии в Великобритании она, в частности, взяла на себя обязанности по введению его в круг, так сказать, британского истеблишмента. Известно, что она принимала его в своём доме, всячески знакомила. Ну и когда говорят вот о знаменитой миссии Гесса, который к кому-то летел в Великобританию, вот в первых рядах называют…

С. БУНТМАН: Ну там ещё были… особенно сёстры Митфорд, и так далее.

А. КУЗНЕЦОВ: Да-да-да, но говоря о тех, на кого он мог бы рассчитывать, если бы его миссия не закончилась такой неудачной посадкой, да, во всех смыслах слова «посадка», в частности, конечно, упоминают во первых строках и леди Астор тоже. Про его политические взгляды я ничего не знаю, не знаю, насколько он матушкины взгляды разделял. Мне нигде не встретилось какое-то упоминание о том, что он, там, отличался какими-то радикально правыми взглядами. Наоборот, был человек застенчивый — неудивительно при такой маме, скажу я как педагог. И вот, в частности, Уорд, став сначала его лечащим врачом, затем решил его несколько взбодрить, так сказать, показать ему некоторые не очень хорошо ему доселе известные радости жизни, и так, видимо, удачно это сделал, что новый друг решил в качестве ответной любезности тоже его порадовать. Дайте нам, пожалуйста, Андрей, панораму великолепного совершенно поместья, такого замка.

С. БУНТМАН: Оу!

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Ну это, правда, основное здание, такая парадная картинка. Это поместье Асторов к западу от Лондона, в Бакингемшире, недалеко от Виндзора. Называется всё это великолепие Клайвдон. Огромная, гигантская территория, наполненная буквально всякими архитектурными изысками в виде зданий, в виде прудов, в виде регулярного парка и всего прочего. И вот там на берегу реки коттедж, один из коттеджей, которые находились на территории этого поместья, Астор сдал Уорду. Сдал, но за символическую стоимость — 1 фунт в год. При этом Уорд не просто периодически приезжал в этот коттедж, чтобы там, так сказать, отоспаться от своих многотрудных обязанностей, он устраивал там — совершенно очевидно, что это было согласовано с хозяином, — он устраивал там (в частности, и там тоже) свои знаменитые вечеринки. И более того, его с его гостями периодически приглашали на асторовские вечеринки в большой дом — вот в тот самый, который вы видели. То есть у них такое вполне, так сказать…

С. БУНТМАН: Большой дом, я бы сказал, в смысле…

А. КУЗНЕЦОВ: Не в ленинградском смысле слова.

С. БУНТМАН: В смысле объёма, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Нет. Просто Уорд проживал в маленьком, сравнительно маленьком коттедже, а вот большой дом — это то, что вы видели как раз на фотографиях. И вот, собственно говоря, в 1961 году, летом 1961 года, и произошла судьбоносная встреча на одной из таких вечеринок в этом самом асторовском поместье. Значит, кто встретился. Встретился уже знакомый нам Джон Профьюмо, вместе с супругой он был на этой вечеринке, всё в этом смысле было вполне благопристойно. Следующим участником, который, правда, подъехал не сразу — он не был в числе приглашённых изначально гостей, он подтянулся по срочному звонку от Уорда. Уорд его буквально вызвал: приезжай, слушай, тут один конфуз может случиться, нужна твоя помощь, приезжай, дорогой Юджин. Дайте нам, пожалуйста, Андрей, ещё одну фотографию ещё одной счастливой супружеской пары. Мы видим человека в форме капитана второго ранга советского военно-морского флота. Эта фотография сделана несколько раньше. На момент описываемых событий у него на погонах было уже три звезды — он был капитаном уже первого ранга.

Это помощник военно-морского атташе советского посольства в Великобритании, Евгений Иванов. Слева от него его супруга законная, Майя Иванова. Но фамилия Ивановых, как известно ещё со времён Константина Симонова, — это та фамилия, на которой Россия держится. А вот девичья её фамилия гораздо более редкая и гораздо более громкая: она в девичестве Горкина. Эта фамилия не раз звучала в нашей передаче, за одиннадцать-то лет её существования. Дело в том, что Александр Фёдорович Горкин, побыв некоторое время секретарём Президиума Верховного Совета, от чего его подпись на многих государственных документах имеется, потом был, в отсутствие какого бы то ни было юридического образования, назначен председателем Верховного Суда СССР и некоторое время в этой должности пребывал. Вот, соответственно, значит, советский дипломат был вызван на эту вечеринку в качестве такой неотложной помощи.

Наша сегодняшняя передача называется «Нетипичный атташе». Все, кто хоть что-нибудь знает о быте, нравах, прочих обстоятельствах, сопровождавших жизнь советских дипломатов за границей, наверное согласятся с тем, что советского дипломата было хорошо видно издалека по опасливой походке, неровной побежке, специфическому взгляду и так далее. Потому что даже в стенах родного посольства он не очень себя чувствовал в безопасности, а возможно, там он себя в наименьшей степени чувствовал в безопасности. Но в любом случае постоянно… Это характерно не только для дипломатов, но у дипломатов это было доведено уже до степени такой хорошо спланированной паранойи. Постоянное ощущение, что везде (над тобою, под тобою, сбоку от тебя) кружатся ужасные спецслужбы, которые готовят бесконечные провокации, да, и ты в любой момент можешь оказаться их жертвой. В принципе, для советского человека, да ещё в капиталистической стране (да, не какая-нибудь, там, развивающаяся, идущая по социалистическому пути, а самое что ни на есть логово) оно характерно.

Вот в этом смысле поведение, образ жизни, который вела чета Ивановых в Лондоне, — он, конечно, совершенно потрясающий создаёт контраст вот с этим устойчивым, очень устойчивым стереотипом. Их постоянно видели на вечеринках, у них в доме на совершенно западный манер происходили вечеринки, они, что называется, ярко тусовались. Юджин был известен как исключительно обаятельный человек и что дома у него всегда можно выпить настоящей русской водки, а если у Майи там, например, голова болит и домой к нему нельзя, то у него всегда в багажнике есть бутылка-другая, и поэтому он желанный гость на любом мероприятии. Что он остряк, что он, так сказать, поддержать любой разговор в состоянии, что он настоящий офицер, так сказать, красивый, отважный и так далее.

Известно, что ещё Пеньковский, вроде бы, среди прочих списков сообщил британцам, что работающий в советском посольстве Иванов — на самом деле офицер Главного разведывательного управления. Я, честно говоря, не знаю, зачем для этого быть Пеньковским. Аппарат военного атташе, а также военно-морского и военно-воздушного — аж три аппарата было — это абсолютно патентованные, можно сказать, официальные представители военной разведки. И что уж тут, какой уж тут секрет? Я встретил в одном месте такую фразу: вот, так сказать, они знали, что он разведчик, но они его не выдворили там… Ну конечно, не выдворили, потому что всё равно никого, кроме разведчика, на эту должность им бы не прислали. И уверяю вас, что и у них на аналогичной должности в посольстве в Москве тоже были люди, которые, так сказать, не просто там на парады ходили. Поэтому тут вот всё, что называется, в карты играем с открытой рукой. Мы должны сделать паузу для чего-нибудь?

Реклама

А. КУЗНЕЦОВ: Итак, перед нами Кристина Килер. Сразу хочу сказать, что хотя с русским произношением фамилия её произносится так же, как слово «убийца»…

С. БУНТМАН: Да, только пишется по-другому.

А. КУЗНЕЦОВ: …да и произносится, строго говоря, если бы мы сейчас были на уроке фонетики английского языка. Там-то короткий гласный в «killer» (убийца), а у неё он долгий, «Keeler». Но не будем морочить голову, это не про то. Фамилия её дословно никак не переводится. Ей 21 год, 1942 года рождения. Да, нет, что вы, двадцати ещё нет, в 1961 году ей ещё нет двадцати. Она самого что ни на есть простецкого происхождения, отца своего она то ли не знала, то ли не помнила, воспитывал её отчим. Жили они очень бедненько, и она уже в возрасте пятнадцати лет начала… Жили они не в Лондоне, но где-то сравнительно недалеко от города. Она уже в возрасте пятнадцати лет начала удирать из дома в город для того, чтобы подрабатывать: где-то, в каких-то барах официанткой, пробовала себя в качестве танцовщицы, там, пробовала петь, ещё что-то, но владельцы баров как-то, послушав её пение и поглядев вообще на неё, довольно быстро и безошибочно пристраивали её к одному виду занятий. Она очень быстро стала танцовщицей топлес. Насколько я понимаю, это тот вид танца, где, как и в балете Большого театра с недавних времён, собственно танец не имеет большого значения, а имеют значение другие достоинства, скажем так, балерины. Уже в возрасте семнадцати лет она родила ребёнка (очень трагически родила, ребёнок прожил несколько дней всего, шесть, по-моему, и умер) от некоего американского военнослужащего, афроамериканца, сержанта, который на какой-то авиационной базе в Великобритании проходил службу.

Насколько я понимаю, в отличие, скажем, от своей подруги, которая будет в этом деле тоже очень глубоко увязана, Кристина Килер не относилась к породе охотниц за бриллиантами. Она не щука такая вот, которая ждёт добычу и вообще хватает всё, что плывёт мимо её носа, она действительно легкомысленная, чтоб не сказать пустоголовая, весёлая девчонка, представитель вот того, что в британской, в истории британской тусовки называется Swinging Sixties, свингующие шестидесятые, да? То есть это поколение ребят, родившихся либо перед войной, либо во время войны, повзрослевших, соответственно, в середине пятидесятых, со всеми, и в том числе хиппозными какими-то влияниями и всё прочее, которые хотят получать удовольствие от жизни: вечеринки, дискотеки, так сказать, любовь в максимальной степени откровенности, быстроты и доступности. И вот она не зарабатывает… То есть нет, она, конечно, получала за это какие-то деньги…

С. БУНТМАН: Но это, но это не основное.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, она этим живёт, живёт как дышит. Но она-то легкомысленная, а вокруг неё-то случаются люди с глазом намётанным, и вот её намётанным глазом довольно быстро определяет Уорд, который на какой-то там тоже вечеринке, где-то там, я не знаю, в Сохо, не в Сохо, он её увидел, оценил какие-то её достоинства (думаю, что разнообразные, думаю, что не только фигуру, но и манеру поведения, там, ещё какие-то вещи и так далее), увидел, что она раскованная, обаятельная, что мужчины на неё обращают внимание, что с ней, видимо, не очень сложно ему будет договориться, и он приглашает её пожить у него.

Одна из дискуссий, которая ведётся по этому поводу, — было у них или не было. Она утверждала, что не было. Да, мы конечно, мы не знаем, это понятно. Она утверждала, что не было, и я склонен ей в данном случае верить. Интересно, что её сын, который… У неё потом будет два брака, двое детей, и её сын, который уже взрослым человеком напишет мемуары, по-моему, уже даже после её смерти, будет говорить о ней как о человеке исключительно честном, он говорит — она вообще вот, она говорила то, что есть. Я вполне допускаю, что в данном случае тоже то, что…

С. БУНТМАН: Ну да. В общем-то, ей не с чего, наверное, было врать даже.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. В любом случае, что Уорд точно совершенно — для него она не возлюбленная, пусть даже, там, в циничном смысле этого слова, а она вот один из инструментов того, чем он поддерживает своё реноме. Это, в общем, мне кажется, достаточно очевидно. И вот он стал её и её подругу… Подругу мы увидим через некоторое время, вот подруга совершенно противоположного плана, они и работали на контрасте, они вообще друг друга сначала терпеть не могли, но потом довольно быстро подружились, потому что поняли, что вместе у них получается гораздо лучше, чем по отдельности. Килер брюнетка, эта блондинка, Килер легкомысленная, эта очень неглупая и такая как раз вот щучка, значит, и вот мужчины получали спектр, да?

Уорд приглашает её на эту вечеринку, далеко не первую вечеринку из тех, которые он организует, и она на этой вечеринке, я имею в виду Кристина, всячески отдыхает, в частности, плавает в бассейне. Предоставим ей слово: «Я не взяла из дома купальник, но у меня было с собой полотенце. Оно было маленькое, и я могла прикрывать им либо грудь, либо бёдра. Вскоре возле бассейна появились лорд Астор и Джон Профьюмо. Они уже были выпившими и, смеясь, стали стаскивать с меня это полотенце. Я тоже уже выпила шампанского, и, весело смеясь, забавлялась этой игрой. Я даже иногда сама сбрасывала полотенце, а иногда чуть-чуть прикрывалась им. Так продолжалось до тех пор, пока к бассейну не подошли их жёны… Нашу игру, увы, пришлось прекратить. Но где-то через полчаса Джон Профьюмо предложил показать мне дворец. Войдя в первую же комнату, он стал поглаживать меня ниже спины». Конец цитаты. Ну, отважный человек, настоящий офицер. У тебя жена тут где-то, прямо скажем… Ну вот их нравы — помнишь, была рубрика в советских газетах: «Их нравы»?

С. БУНТМАН: «Их нравы», конечно, да-да-да.

А. КУЗНЕЦОВ: И дальше Уорд под предлогом того, что ой, Джон совсем потерял голову, а тут его жена, ой, я боюсь, как бы чего не вышло, высвистал помощника советского военно-морского атташе на эту вечеринку, на второй её день. Ну, а для чего ещё нужны такие славные парни, как Юджин Иванов, помощник советского военно-морского атташе?

Кстати, кто-то из злобных его британских контрагентов написал, что в кораблях он разбирался плохо. Ну не знаю, почему он плохо разбирался в кораблях, он военно-морское училище закончил и, там, пару-тройку лет успел послужить где-то на черноморском флоте после войны — в качестве морского, я имею в виду, офицера, прежде чем попасть во всякие там разведывательные сети, вот. Тот приехал, забрал её. Да, а Уорд сказал: слушай, ты её отвези ко мне домой. Увези её и держи её там, у меня дома, а я подъеду и, значит, соответственно, мы с вами в бридж поиграем. Ага. Для бриджа, по-моему, больше народу нужно, чем три человека, у меня такое ощущение, там, по-моему, чётное количество игроков, там же, по-моему, по двое…

С. БУНТМАН: Вообще-то, вообще-то да, а гусарский бридж как-то, ну вообще-то…

А. КУЗНЕЦОВ: Я как раз хотел с тобой… Может, в бридж с болваном играют, так сказать?

С. БУНТМАН: Ну, про болвана там может быть, вот, в других смыслах слова, но…

А. КУЗНЕЦОВ: Старый польский бридж. Ну, в других смыслах — это в любой карточной игре может быть. Так или иначе, как она сама потом рассказывала: мы приехали, ждали его, ждали, а он, мерзавец такой, Уорд в смысле, не приехал, ну мы и легли в постель. Ну, а что, действительно, не лечь-то. Ну и дальше начинается абсолютно параллельный роман. Не уверен, что Профьюмо знал об Иванове, ну, в этом качестве — Иванов просто, конечно, наверняка, стопроцентно знал о Профьюмо. Но вот получается, что все расследования, которые проводились… Хотя, конечно, есть основания подозревать эти расследования, официальные расследования я имею в виду, что они как раз пытались скрыть ущерб, который мог быть нанесён, там, британской обороноспособности и так далее, но никто не нашёл ни одного доказательства того, что в этом треугольнике перетекала какая-то информация. И Кристина, прямо скажем, ну, не та девушка, которую, видимо, логично использовать для аккуратненького выманивания: она повторить не сможет, скорее всего, те вопросы, которые нужно Джону Профьюмо задать в нужный момент.

Так или иначе, вся эта история через какое-то время закончилась, через несколько месяцев, самотёком, что называется, закончилась, без всякого скандала, и вполне возможно, что это так бы и осталось одним из эпизодов (думаю, что многочисленных эпизодов) борьбы разведок, о котором, может быть, потом ветераны вспоминали бы в каких-нибудь своих закрытых клубах за стаканчиком виски или рюмочкой, там, водки, да. Но Кристина съехала от Уорда, начала вести самостоятельную жизнь, и ну не её это, прямо скажем. Тут же, конечно, вляпалась в скандал, потому что судя по всему, она замутила роман одновременно с двумя ребятами.

А. КУЗНЕЦОВ: Сейчас Андрей покажет нам фотографию двух ребят. Вот. Оба они уроженцы Вест-Индии, с Ямайки, по-моему. И оба они, ну, который слева, по прозвищу Лаки, христианское его имя Алоизиус, Алоизиус Гордон. Он джазовый исполнитель. Ну, такой джазовый исполнитель, в общем, в таких клубах выступающий, где джаз — это не единственное и, возможно, не главное развлечение. Ну, а справа-то человек просто, так сказать, откровенно занимающийся и наркоторговлей, и другими родственными занятиями, некто Джонни Эджкомб. Оба джентльмена, в общем, склонны к насилию, обладают горячим темпераментом и очень не любят, когда их кидают или выставляют на посмешище.

Она, видимо, это не очень поняла, хотя с её-то кругом общения должна была бы. Возможно, она немножко устала от вот этих вот джентльменов. Ей захотелось чего-то такого действительно настоящего. Ну, в общем, в какой-то момент она пожаловалась Эджкомбу, это который справа, что Гордон, это который слева, якобы под предлогом показа ей драгоценностей (ну, это вот та блесна, которая работает в любую погоду на такую рыбу, как Кристина), значит, он её заманил к себе домой и там на сутки запер, изнасиловал неоднократно, угрожал ей оружием. На Эджкомба это как красная тряпка на быка. Он явился Гордону в клуб, тому потом наложили 17, по-моему, швов на лицо.

Правда, из этого непосредственно судебного дела не вылезло, а вылезло из того, что Эджкомб, герой, рыцарь, который дракона убил ради прекрасной дамы, явился к прекрасной даме за, так сказать, поцелуем в забрало, и выяснилось, что дама, прихватив подружку, опять съехала к Уорду, в безопасное место. Он достал свой верный арбалет и расфигачил дверь в квартире несчастного Уорда. Но Уорда-то дома не было, а девушки были, они вызвали полицию. Этот от полиции смылся, но недалеко, его тем же вечером повязали. Гордон не стал подавать заявление, значит, и без его заявления дело в отношении нанесения ему телесных повреждений развалилось.

Эджкомба закатали лет на семь, если не ошибаюсь, за незаконное владение оружием и применение его, так сказать, не по делу. Он, правда, не отсидел все семь, но лет пять он отсидел. На этом она не успокоилась, и Гордон тоже. Через некоторое время она подала в полицию на Гордона, который, значит, на неё, там, напал на какой-то вечеринке. Гордона повязали и дали три года, но его адвокаты подали апелляцию.

Вот вся эта ерунда, извините меня, пожалуйста, чтобы не употреблять более резкие слова — она и спровоцировала прессу начать копать, а поскольку уже в процессе следствия и даже на суде прозвучали кое-какие имена, вот тут-то, вот из-за этой ерунды, достойной Ист-Энда, но никак не более респектабельных районов Лондона, и всплывает дело Профьюмо.

Оказывается, вот эта дама, по поводу которой два дела в Уолт-Бейли, так сказать, находятся в лондонском уголовном суде, она, оказывается, приятельница Уорда, спутница, значит, военного министра, а через какое-то время всплыл (хотя он не подводник, а капитан первого ранга) Иванов. Надо сказать, что британские газеты первое время несколько опасались, потому что знали, что люди серьёзные, адвокаты у них тоже, и иски могут быть… но когда это все действительно прорвалось и потекло, ну, тут уже удержаться было. Мне показалось, что ты что-то спросить хочешь, нет?

С. БУНТМАН: Нет-нет-нет, я слежу за этим. Полон внимания.

А. КУЗНЕЦОВ: Чтобы Сергею Александровичу было проще следить, визуализируем. Андрей, покажите, пожалуйста, первые страницы газет того времени. Вот, соответственно, как это всё выглядит. What Christine Keeler Told Us. Она очень неплохо на этом заработала. Она заработала только от двух крупнейших газет на публикации её всяких комментариев и мемуариев, она заработала около восьми тысяч долларов. Это гораздо больше нынешних восьми тысяч, раз в десять. Но опять-таки, будучи девушкой вышеописанного типа, она эти деньги очень быстро просто растратила. Они утекли у нее между пальцев, и она, в общем, богатой она никогда не будет, она действительно очень-очень легкомысленная.

Ну, а дальше берутся за Уорда. Власти берутся за Уорда, и выдвигается против него обвинение, в общем, довольно абсурдное. В том, что он жил на доходы с проституции. А в качестве доказательств по этому делу были некоторые счета и признания двух девиц. Покажите нам, пожалуйста, Андрей, двух девиц, а то мы так и не доберёмся до второй. Совершенно верно. Ну, на втором, на заднем плане вы уже узнаете Кристину Килер. Вот. А на первом, сейчас я вам скажу, как её зовут. У неё такая сложная фамилия. Мэнди Райс-Дэвис. Двойная фамилия. Вот эта Мэнди…

С. БУНТМАН: А! Валлийка, валлийка.

А. КУЗНЕЦОВ: Не знаю, как валлийка, вообще…

С. БУНТМАН: Точно, валлийка-валлийка. Райс-Дэвис, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Не зарекайся, Серёжа. Большую часть жизни, потом, правда, она пробудет еврейкой. Она выйдет замуж за человека неназываемой национальности, переедет в Израиль, примет иудаизм. Они очень хорошо там устроятся, так сказать, будут содержать очень респектабельное, ну, не очень, вполне респектабельное, скажем так, заведение. Вот она как раз и умная и расчётливая. Они действительно, видимо, очень хорошо смотрелись на контрасте.

И вот на показаниях девушек в том числе… А надо сказать, что на девушек надавили, конечно. Мэнди просто сказали: если хочешь оставаться в качестве свидетельницы, тогда дай вот такие-то показания. А не хочешь, ну, значит, мы тебя найдём возможность тоже привлечь в качестве обвиняемой. Они показали, что да, что они давали Уорду деньги, но давали за что? В качестве платы, они же жили в его квартире. Вот они несли свою часть расхода.

С. БУНТМАН: За постой.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, за постой, за квартплату, что они покупали какую-то еду, что они оплачивали какие-то счета за электричество, ещё что-то. А Килер еще призналась в том, что один раз она ему каким-то одним траншем какой-то суммы денег ещё за что-то, в общем, вполне понятное. Но дело в том, что вот Уорда британский истеблишмент, видимо, счёл виноватым в том, что вся эта история выползла наружу. И очень жёстко судья себя вел, очень жёстко присяжных инструктировал. И Уорд понял, что его посадят, что ему дадут реальный срок. И в день, когда в суде он находился не под стражей, до вынесения приговора, и в день, когда присяжные должны были постановить вердикт, он принял 92 таблетки нимбутала.

С. БУНТМАН: О боже!

А. КУЗНЕЦОВ: Оставил записку. Классика. Абсолютно. Через три дня его так и не смогли откачать, он скончался. Вот. Вердикт был «виновен», но приговор, естественно, вынесен не был, потому что к этому времени уже в этом не было смысла — его ждал уже суд более высокой инстанции, скажем так. И, наконец, сама Кристина Килер получила несколько месяцев, получила, по-моему, девять. Отсидела шесть, вот что-то вот в таком роде, потому что дело Гордона, дружка её, одного из дружков, апелляционный суд завернул, и адвокаты её сумели доказать, что… её, в общем, её поймали на лжесвидетельстве. И она за это получила небольшой, но всё-таки срок, часть из которого она в тюрьме отбыла.

Вот, видите, четыре процесса, среди которых что обращает внимание: отсутствие собственно процесса по делу о государственной измене, шпионаже, связи с иностранной разведкой. А не было такого процесса. Дайте нам, пожалуйста, Андрей, фотографию… ну, нам же нужна фотография британского судьи, мы же не можем в передаче о британском суде не показать вам… Это лорд Дэннинг, один из самых, если не самый на тот момент уважаемый судья в Великобритании. Вот его глава правительства попросил возглавить комиссию (такая квазисудебная, квазиследственная процедура), комиссию по проверке, так сказать, возможных последствий всего этого безобразия. Дэннинг представил дотошный подробный отчёт и пришёл к выводу, что утечь ничего не утекло, что ущерба как такового не было. Ну, не было и не было.

А. КУЗНЕЦОВ: Профьюмо, когда первый раз в парламенте один из депутатов (а у оппозиции Её Величества не все депутаты несут что им бог в голову заложит, а есть специальные критики правительства) — вот один из таких штатных критиков правительства на каком-то этапе задал такой вопрос: а известно ли правительству Её Величества, что высокопоставленный чиновник то-то и то-то, Captain Ivanov, и так далее. И Профьюмо, будучи вызван для дачи ответа, сказал: нет, у меня с ней ничего не было. Ну, а потом, буквально через несколько недель, его припёрли к стене, в том числе её показаниями, он вынужден был признать, что было. И отбыл он, собственно говоря, в отставку-то не за то, что он советский шпион, которым он не был, судя по всему, даже невольно, а за то же, за что чуть не получил импичмент в своё время Билл Клинтон.

С. БУНТМАН: За враньё.

А. КУЗНЕЦОВ: За враньё, причём на официальном уровне и в официальном качестве.

С. БУНТМАН: Да-да-да.

А. КУЗНЕЦОВ: Надо сказать, что Профьюмо нашёл в себе силы выкрутиться, и огромную моральную поддержку ему оказала его жена, которая его не бросила, которая ничего газетам не комментировала, которая его защищала, как бык на красную тряпку бросалась на любые попытки его, там, дополнительно как-то очернить, причём достаточно продолжительное время. Он ушёл отовсюду. Он ушёл в отставку и из армии тоже, и устроился в какую-то благотворительную организацию, причём на самые низы, начинал с того, что мыл туалеты, затем пошёл в разносчики, потом ещё во что-то, в сортировщики. Ну, в результате дошёл до одного из руководителей этой благотворительной организации. Его вернула в истеблишмент королева Елизавета II, наградив его орденом Британской империи к юбилею, в 1975 году, по-моему, то есть к 60-летию, наградив орденом Британской империи именно за заслуги в деле благотворительности. А в 1995-м его пригласила на свой день рождения Маргарет Тэтчер и всем давала понять, что он исправился, от вернулся, он опять уважаемый член общества.

С. БУНТМАН: А что Иванов?

А. КУЗНЕЦОВ: Иванова отозвали. Наша жена поступила не так, как ихняя, наша тут же подала на развод. Вот. В результате он остаток жизни прожил холостяком. Он проработал около 20 лет ещё где-то в аналитическом управлении ГРУ — ну, это известное кладбище разведчиков, впрочем, не только у нас, да, аналитические управления вообще полны вскрытыми, провалившимися и так далее. В 1993 году они увиделись. Одна из британских газет привезла её в Москву и здесь, в корпункте этой газеты (я не помню, чуть ли не «Daily Mirror» или что-то в этом роде), они встретились, поговорили, там, всплакнули, но домой он её к себе не пригласил — это она сама писала. Сослался на то, что жильё у него холостяцкое, не прибрано, не убрано… То есть от того Юджина не осталось ни-че-го.

С. БУНТМАН: Ну да.

А. КУЗНЕЦОВ: Были написаны мемуары. Сказать, сколько там самого Иванова, а сколько там его литобработчика, видимо, очень бойкого журналиста — это я не берусь. Называются «Голый разведчик» или «Голый шпион», можете их сейчас найти, они в открытом доступе, но там столько свиста, вот откровенного свиста, хвастовства, причём на уровне сельского клуба, что я несколько страниц прочитал и плюнул. Я даже не стал…

С. БУНТМАН: Но это тоже результат чтения.

А. КУЗНЕЦОВ: Да… Она проживёт долгую жизнь. Ну, то есть как — долгую, 75 лет, не такую уж долгую. Покажите нам, пожалуйста, Андрей, последнюю картинку. Вот, собственно говоря, она уже в зрелом возрасте, за 60. Люди, которые её знали в этом возрасте, говорили, что она выглядела заметно старше своих лет. Есть и ещё более печальная в смысле внешнего вида её фотография, но я не стал её показывать.

С. БУНТМАН: Ну правильно.

А. КУЗНЕЦОВ: В этой истории что-то есть если не от сказки, то от байки, и не будем её омрачать.

С. БУНТМАН: Давайте не будем. Да. Но шуму было! Безумно!

А. КУЗНЕЦОВ: Я говорю, папа-то мне рассказывал в конце 1980-х…

С. БУНТМАН: Да-да.

А. КУЗНЕЦОВ: …как о примере я уж сейчас не помню чего. Да.

С. БУНТМАН: Ох. Ну хорошо. Ладно. На этом мы расстанемся, уступим место нашим коллегам на канале уже «Живой гвоздь». Мы с вами прощаемся. Вот, скоро встретимся снова. Всего доброго!

А. КУЗНЕЦОВ: Хорошо. Всего всем доброго! До свидания!