…Или не дворецкий

С. БУНТМАН: Добрый вечер! Мы с вами разбираем очередное дело, возвращаемся в любезную вам Англию, насколько я понимаю? Вот, всё как вы любите.

А. КУЗНЕЦОВ: Мы действительно переносимся в любимую нами викторианскую Англию — сегодня не будет карты, потому что и без карты легко представить, место действия — это южный Лондон. Сейчас это собственно уже район Лондона, тогда это, скорее всего, всё ещё считалось пригородом — это знаешь где, Серёж? Это такой вот юг, юго-запад, в общем, недалеко от Уимблдона. Если Уимблдон — это прямо юго-запад, это ближе к югу, это район, который называется, по-русски пишут — Бэлхэм или Балхэм, Balham он произносится по-английски.

С. БУНТМАН: Balham, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Но не будем выпендриваться, уж будем говорить Балхэм или Бэлхэм, так сказать, согласно нашим правилам транскрипции. Дайте нам, Андрей, пожалуйста, первую картинку, и вы увидите замечательный совершенно дом.

С. БУНТМАН: Дом!

А. КУЗНЕЦОВ: Дом не викторианский, он построен несколько раньше, в 1812 году, то есть он георгианский, этот дом.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Называется он Balham Priory, Болемское, Болхемское аббатство, приоратство. Но это просто красивое название, никогда он не был, не выполнял никаких религиозных функций — он изначально был построен как вилла, как такой вот, достаточно, так сказать, шикарный дом для проживания богатых людей, и вот, собственно говоря, этот дом арендует — не покупает, а арендует молодая женщина, которая через некоторое время выходит замуж.

Вторая у нас фотография, Андрей, покажите, пожалуйста: к сожалению, она очень низкого качества, но зато на ней пять человек, из них трое имеют первостепенное значение для этого дела и четвёртая — женщина, возможно, имеет какое-то значение. В центре единственный мужчина — это счастливый молодой супруг, крайняя справа сидит его счастливая молодая супруга, крайняя слева сидит почтенная леди сорока восьми лет, компаньонка счастливой молодой супруги, и стоят две горничные: горничная справа, Мэри Энн, может нам понадобиться, горничная слева, насколько я понимаю…

С. БУНТМАН: Это которая повыше такая, да?

А. КУЗНЕЦОВ: Которая повыше и помоложе.

С. БУНТМАН: Мэри Энн.

А. КУЗНЕЦОВ: Повыше и помоложе тут, Мэри Энн, ей двадцать три года, вот. Молодым счастливым супругам в момент, о котором мы сегодня будем говорить, весна семьдесят шестого года — им по тридцать лет. Вот, давайте расскажем историю: Андрей нам покажет фотографию джентльмена, а мы, так сказать, про него скажем несколько слов. Итак, ему тридцать лет в семьдесят шестом году, сразу забегая вперёд скажу — тридцатилетним он и останется.

С. БУНТМАН: Что ж так!

А. КУЗНЕЦОВ: Да, его зовут Чарльз Браво, Браво — это фамилия, не прозвище, так звали его отчима. При рождении он Чарльз Тёрнер — но его отец умер, когда он был совсем ещё ребёнком, мама повторно вышла замуж за богатого человека, за предпринимателя, который занимался торговлей в Лондоне, торговлей колониальными товарами. Поэтому мальчик получил очень хорошее образование, вот не просто хорошее, а очень, супер, элитарное образование: он закончил закрытую, очень дорогую, очень привилегированную King’s College School, это как раз-таки Уимблдон, а затем обучался не где-нибудь, а в Trinity College в Оксфорде.

Изучал он юриспруденцию, и в совсем молодом возрасте, буквально сразу после окончания университета он стал барристером, то есть был, так сказать, стал адвокатом королевской скамьи. Люди победнее к этому званию идут достаточно долго и далеко не сразу приходят. Ну, а тут связи отца, видимо, позволили ему вступить в одну из адвокатских коллегий, которые образуют вот эту вот Bar Association, и он полноправный адвокат, который имеет право выступать в том числе и в самых высших британских судах. Он не был женат, так сказать, брак у него будет единственный, у него была связь с некой женщиной, про неё ничего, в общем, особенно не известно. От этой связи родилась девочка, он эту девочку поддерживал финансово и, пока не женился, он, в общем, в той семье, видимо, время от времени бывал, о другом его участии ничего не известно.

Отец, точнее, отчим — властный, такой типичный бизнесмен, викторианский бизнесмен, сыном постоянно пытался руководить, ну, не в области юриспруденции, а в области, там, каких-то финансовых его операций: тот, видимо, поигрывал на бирже, и так далее. Значит, очень властная мать, которой до всего было дело и которую, так сказать, совершенно не интересовало, что сыну уже тридцать лет, она продолжала быть его главным наставником в жизни. И вот он встречает, встречает не случайно, это было то, что называется arranged meeting, то есть это было подготовленное такое событие — он встречает молодую вдову. Андрей, дайте нам, пожалуйста, следующую фотографию — цветущая молодая женщина, по мнению…

С. БУНТМАН: Ну вот, а там пишут — не очень молода. Вот, вот!

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, там действительно очень плохого качества фотография, вот эта…

С. БУНТМАН: А, фотография, да!

А. КУЗНЕЦОВ: Вот эта фотография её свадебная, свадьба за пять месяцев до вот тех печальных событий, о которых сегодня идёт речь, так что сами можете судить, но большинство, так сказать, комментаторов соглашались с тем, что она весьма хороша собой. Она из очень богатой семьи. Значит, её отец прибыл, вообще-то, из Австралии — её дед в своё время уехал в Австралию, сделал там, сколотил большое состояние на торговле шерстью, её отец родился в Австралии, увеличил семейное состояние очень значительно на спекуляции земельными участками и скупкой и продажей и перепродажей золота во время австралийской золотой лихорадки, а потом решил — уже обладая большой семьёй, у него что-то человек восемь детей было, она самая старшая, значит, её зовут Флоренс, при девичестве Флоренс Кэмпбелл, то есть среди её предков те самые знаменитые шотландские Кэмпбеллы.

С. БУНТМАН: Нехорошие люди, мда.

А. КУЗНЕЦОВ: Но мы с Сергеем — Сергей Александрович про них знает много, но даже те, кто про них ничего не знают, встречали эту фамилию: «Трое в лодке, не считая собаки», помните, когда Джордж учился…

С. БУНТМАН: «Кэмпбеллы идут», да. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Играть на волынке «То Кэмпбеллы идут, ура, ура!»

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот совершенно верно, эти самые знаменитые шотландские Кэмпбеллы, вот они предки. Значит, он решил заняться политикой, и он приехал в Англию для того чтобы баллотироваться в парламент, заняться благотворительностью, ну, то есть деньги он сделал, теперь надо сделать джентльменство, то, что называется. Она тоже получила хорошее образование, и совсем молоденькой девушкой — девятнадцать лет ей было — она познакомилась в Канаде, они там путешествовали, так сказать, с целью продолжения образования, вот, и она в Канаде познакомилась с молодым человеком, лейтенантом, лейтенантом гвардейских гренадер, его фамилия Рикардо. Да, Серёжа, мы-то знаем Давида, или Дэвида Рикардо, да?

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Потому что в классической работе Владимира Ильича Ленина «Три источника и три составные части марксизма», которую мы конспектировали в школе, в институте и, и в других местах, прямо сказано, что одним из источников марксизма является классическая политическая экономия, отцами которой являются, значит, Адам Смит…

С. БУНТМАН: Адам Смит!

А. КУЗНЕЦОВ: И Дэвид Рикардо.

С. БУНТМАН: Рикардо, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Так вот, Дэвид Рикардо — его родной дедушка.

С. БУНТМАН: О боже!

А. КУЗНЕЦОВ: Этого самого лейтенанта, да.

С. БУНТМАН: Ой.

А. КУЗНЕЦОВ: А это такая богатая крестившаяся еврейская семья: отец крупный банкир, и в данном случае это вот — ну, там, видимо, были и чувства поначалу, они оба молодые люди, и, видимо, так сказать, поначалу у них действительно была любовь, да плюс ещё деньги к деньгам, титул, что называется, к титулу — ну, в общем, такая респектабельная женитьба из тех женитьб, из тех браков, которые пополняют раздел светской хроники. А дальше начинается молодая жизнь, и выясняется, что — ну, вот не получается она у них, эта молодая жизнь.

Она, Флоренс, настояла на том, чтобы муж ушёл в отставку. Он ушёл: он сопротивлялся, но потом ушёл-таки в отставку капитаном. В это время Великобритания постоянно воюет — в колониях, да, идут вот эти вот афганские войны, на Дальнем Востоке опиумные войны. Одним словом, она не хочет быть женой действующего офицера. Она не хочет сразу стать вдовой, она его уговаривает службу оставить. Он оставляет службу, а дальше происходит то, что происходит иногда со спортсменами, иногда с рано ушедшими в отставку военными, да и вообще с любыми людьми может произойти — не имея ничего особенно за душой в смысле каких-то увлечений и всего прочего и лишившись, ну, каких-то привычных занятий (там, караула, так сказать, попоек с другими гвардейскими офицерами, каких-то там балов, светских мероприятий и всего прочего), он занялся двумя делами, к которым, видимо, питал естественную склонность: он начал таскаться за женщинами… Постоянно попадался, его стыдили, его бранили, он, так сказать, давал честное слово, но возобновлял при первой же возможности.

Ну, а самое главное — он начал регулярно заглядывать на дно, значит, стакана и, в общем, довольно быстро превратился в алкоголика, распускающего руки, устраивающего сцены: она от него съехала. Она пыталась добиться согласия её родителей, чтобы они согласились на её развод. Родители сказали: нет, ни в коем случае, так сказать, делай что хочешь, но этот брак надо сохранить. Они опять съехались, потом опять разругались: она уезжает, говорит, что всё, наши адвокаты встретятся в суде, я готовлю бумаги на развод. Он тоже уезжает — уезжает в Германию. И ещё не начались бракоразводные процедуры, он не переписывает завещание, да: пока всё как было, вот, при заключении брака, всё завещано ей, всё его личное состояние. И приходит из Германии телеграмма: обнаружен в гостиничном номере мёртвый, ночь провёл с женщиной. Одним словом, она становится молодой вдовой, унаследовав от мужа 40 000 фунтов капитала.

С. БУНТМАН: Ого!

А. КУЗНЕЦОВ: Это огромные деньги. Чтобы вы себе представляли: когда она выходила замуж, отец выделил ей очень щедрое содержание, чтобы она ни в чём себе не отказывала. Это очень щедрое содержание — тысяча фунтов в год. А тут она сразу получает капитал в сорок тысяч фунтов. То есть она ещё как минимум тысячу, а на самом деле скорее всего больше, будет иметь ежегодно с этого капитала банковских процентов. Она в совершенно расстроенных чувствах, нервах и так далее — ну, можно понять в данном случае, я без иронии говорю. И она отправляется подлечить эти самые нервы — отправляется на очень модный в то время бальнеологический курорт, где лечат водами: минеральными водами, всякими водными процедурами.

И вот — дайте нам, Андрей, пожалуйста, следующую картинку, — она встречает доктора Джеймса Галли. Доктор Джеймс Галли — в это время ему уже за шестьдесят, он значительно её старше. Он очень известный, особенно вот в кругах, что называется, crème de crème, высшего света, он очень известный — ну, сейчас мы бы сказали психолог, клинический психолог, тогда ещё нет такой специальности. Он лечит водами, лечит всякие нервные заболевания, сопутствующие расстройства и так далее, и так далее. Ну, начинается с того, что у неё возникает к нему интерес как к врачу, у него возникает к ней интерес как к пациентке: почти такой же классический случай, как у актрисы с режиссёром. А дальше она порывает с мужем, а дальше муж умирает.

Где-то в этот момент — трудно сказать точно, до того, как муж физически умер или уже после того, как муж физически умер, — но между ними начинается связь. И, несмотря на огромную разницу в возрасте — а он старше её больше чем в два раза, — но, похоже, это была действительно любовная связь. Потому что, ну вот… Он бросает практику, причём практику, приносившую ему хорошие деньги; переезжает, чтобы быть поближе к ней, снимает дом в пяти минутах неторопливой ходьбы вот от того самого места, которое… дома, который сняла она и где она поселилась. Значит, они проводят вместе много времени.

Как-то летом, в 1872-м, если не ошибаюсь, году, её юрист — который знал её ещё девочкой, зная, что у неё такие всякие переживания, богатый человек, — он пригласил… Они с женой пригласили её провести у них лето — отдохнуть в поместье. Ну, так сказать, он тоже приехал, поселился где-то по соседству. Почтенный юрист с женой ушли гулять, а тут, как это в Англии 19-го века часто бывало, засобиралась гроза, а они зонтик не взяли… В общем, короче, они неожиданно быстро вернулись, а в гостиной они обнаружили её и прямо вот доктора, и то, что у юристов на латыни называется in flagranti, то есть в — ну, на месте преступления.

С. БУНТМАН: Flagrante delicto, да

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Да-да, на месте преступления. Ну, я хочу сказать, что это сегодня не преступление, а в те времена, в общем, супружеская неверность… Она-то вдова, а вот он женат. Правда, у него есть сильно смягчающее обстоятельство — вот действительно сильно: его жена уже несколько лет, последних лет, находится постоянно в клинике для душевнобольных. Она уже очень пожилая женщина — ему за шестьдесят, а она на семнадцать лет его старше.

С. БУНТМАН: О боже. Да-а-а…

А. КУЗНЕЦОВ: В общем-то он, видимо, действительно, будучи медиком и просто будучи человеком, он исходит из того, что фактически этого брака уже нет. Ну, понятно, разводиться не начнёшь в такой ситуации, поэтому остаётся только ждать, пока господь скажет, так сказать, своё решение по этому вопросу. Но у них роман, и роман страстный. Они ездят по всяким курортам, уезжают в Европу на континент. Я напомню, что для англичан Англия — это не Европа и Британия — это не Европа, так было задолго до брекзита, да? Это — есть остров, а есть континент: вот они уезжают на континент. В Германию всё в ту же — на какой-то из бальнеологических тоже курортов — Бад Гросс этот самый какой-нибудь.

И там обнаруживается, что она беременна. И тогда он сам делает её аборт, который, видимо, прошёл не очень хорошо, потому что она довольно долгое время — ну, как она сама потом утверждала, — находилась между жизнью и смертью. А поскольку, едучи в Европу — она всё-таки молодая вдова, она же не с ним едет в Европу, она сама едет в Европу — ей понадобилась компаньонка, и она эту компаньонку — покажите нам, Андрей, пожалуйста, следующую фотографию — она эту самую компаньонку, как я уже говорил, почтенную женщину: ну, на тот момент, вот когда они познакомились, ей около сорока пяти лет. Она вдова, прожила несколько лет — довольно долгое время, там, около десяти лет она прожила с мужем на Ямайке. На Ямайке у неё осталась сестра, вдовая и бездетная и достаточно богатая женщина. Муж умер, и она с тремя детьми — у неё было трое сыновей, вот она вернулась в Англию. И, поскольку она как-то неудачно… У неё были какие-то свои деньги, но она как-то неудачно их попыталась вложить, в общем, она эти деньги потеряла, да ещё в долги попала. В общем, обычная история — она поступает в компаньонки, вот, к богатой молодой женщине. И вот в период, когда та очень плохо себя чувствует после этой самой операции, день и ночь с ней сидит, ухаживает за ней, там, лучше родной матери.

В общем, потом — потом Флоренс будет утверждать, в том числе и на коронерском расследовании, что она спасла — вот эта женщина, Джейн Кокс, — спасла ей жизнь, вот так. Они становятся подругами, они называют друг друга уменьшительными именами, они живут вместе вот в этом самом доме. И по сути Джейн Кокс является — ну, не хозяйкой, конечно, но домоправительницей, поскольку она постарше, она поопытнее, помудрее. Сыновья её где-то там под каким-то присмотром, видимо, в школах находятся, они с ними не живут. И вот эта самая Джейн Кокс то ли по просьбе Флоренс, то ли по собственной инициативе устраивает ей знакомство вот с этим самым Браво, потому что его отец когда-то имел деловые какие-то контакты с покойным мужем миссис Кокс.

Она знала — молодой, амбициозный, перспективный юрист из состоятельной семьи, они ровесники с Флоренс, тут бы, как говорится, и сесть мирком да поговорить ладком. Она устраивает им встречу — дайте, пожалуйста, Андрей, такую панораму курортного приморского города, значит, это Брайтон, Брайтон именно того времени, вот о котором идёт речь — вот там, в Брайтоне, на морском курорте была подготовлена их встреча, потом, когда они вернулись по домам, встречи между ними продолжились, довольно недолго — буквально, там, несколько месяцев длилось ухаживание, после чего — он юрист, человек практический, он переводит разговор в практическую плоскость и говорит: я бы хотел на вас жениться. Она недолгое время, несколько дней думает, а потом говорит: ну, в общем, даёт понять, что она приветствует это предложение, но, как порядочный человек, она его должна предупредить — она должна предупредить его, что вот у неё был роман с доктором, что, значит, вот, был ребёнок, что… Она, правда, не сказала про аборт, но она сказала, что ребёнок умер ещё в утробе, да?

Вот, к этому времени, надо сказать, её отношения с доктором — они продолжались как дружеские, но перешли в разряд платонических, это было её решение: вот, так сказать, больше они вот после этого трагического инцидента в Германии, больше у них, судя по всему, физической связи не было. Он некоторое время ходит, размышляет, потом говорит — ну что же, так сказать, ваше признание делает вам честь, я тогда, как порядочный человек, тоже должен признаться: у меня вот есть внебрачная дочь, вот я о ней финансово забочусь, вот я бывал в той семье, но я обязуюсь прекратить общение, так сказать, вот, вступив в брак, и хотел бы, чтобы вы с доктором тоже прекратили общение. Ну, да, да, да, конечно, конечно. Всё, обо всём договорились.

И дальше всё, наверное, до брака — до, до свадьбы — докатилось бы без сучка, без задоринки. Потому что до семидесятого года женщина, выходя замуж, всё её движимое и недвижимое имущество переходило в распоряжение, в собственность её мужа — за одним исключением: за исключением приданого. Вот то, что выделено её родителями в качестве приданого к данному конкретному браку — вот оно может пользоваться особым режимом, потому что функция приданого обеспечить не только будущую семью, но и определённые позиции молодой жены, а вот всё, что она приносит, даже то, что было нажито в прежнем браке — вот эти сорок тысяч капитала, вот это всё — до семидесятого года вопросов нет, он этим может распоряжаться, он это может завещать, он…

Ибо сказано: жена да последует за мужем своим, муж и жена плоть едина, то есть женщина замужняя практически недееспособна — ну или ограниченно дееспособна: понятно, что мелкие сделки она может совершать самостоятельно, а вот всерьёз распоряжаться имуществом — нет. Но в семидесятом году парламент после долгой борьбы партии вигов, то есть партии либералов и начинающегося потихонечку женского движения в Англии — британский парламент принимает закон, который называется «Закон об имуществе замужней женщины». Сергей Александрович, вам слово, вы должны, наверно, что-то прорекламировать.

Реклама

А. КУЗНЕЦОВ: Одним словом, по этому закону вот это теперь всё не так однозначно, и у женщины, особенно у вдовы, потому что вдова после смерти первого мужа становится полноправной собственницей всего, что она унаследовала, и вот она может теперь настаивать на заключении брачного контракта, который будет охранять её интересы. По-прежнему — я не буду вдаваться в детали — по-прежнему перекос в правах в пользу мужчины, но по сравнению с предыдущей ситуацией небо и земля.

С. БУНТМАН: Ну конечно! Подвинуть со ста процентов вообще, конечно тут. И полного права.

А. КУЗНЕЦОВ: И когда она ему говорит об этом — они ещё только помолвлены — это вызывает у него совершенный приступ бешенства: ты хочешь, чтобы я не был хозяином, там, в своём доме, вот… В общем, она сдаёт, что называется, более того — в растерянности от вот такой вот реакции она идёт советоваться с доктором; а доктор по-прежнему живёт в пяти минутах ходьбы, он никуда не уехал. И доктор говорит — я вам советую: пойдите на его условия, но только вот единственное что оговорите — что собственником, там, вашего имущества становится он, но право оперативным распоряжением у вас, чтобы вам не нужно было, там, каждый раз получать его санкцию на трату в несколько фунтов. Так и сделают.

Поженились. Поехали в свадебное путешествие в тот же самый Брайтон — второй раз картинку уже не будем показывать, а затем вернулись в этот самый Balham Priory, в дом, который она арендует, который она снимает, и начали жить. И начали жить сразу не очень хорошо. Он практически сразу начал выкатывать требования, которые имели двойную цель.

Он, видимо, в отца — говорят, что тот был невероятно прижимистым, ну, не в отца — в отчима, тот был невероятно прижимистым человеком, значит, он всё время требует: давай сократим расходы, давай сократим расходы. А что значит — сократим расходы? У неё был очень большой штат прислуги, больше десяти человек, только лошадьми — у неё было две лошади, выезд, только лошадьми занимались три человека: был отдельно конюх, был отдельно возница и был отдельно мальчик, который помогал конюху. Два человека на кухне, три горничные, компаньонка.

Он с собой приведёт дворецкого — был дворецкий, правда, не старый, как принято в порядочных детективных романах: молодой человек, ему, там, слегка за тридцать, но тем не менее дворецкий был. И вот наша сегодняшняя передача называется «…Или не дворецкий», потому что дворецкий, похоже, не при делах, в нарушение всех, так сказать, канонических правил.

С. БУНТМАН: Канонов, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Канонов. Значит, он требует — уволить возницу, да? Пусть конюх совмещает эти две обязанности, и тем самым наживает себе первого врага, потому что возница — Андрей, покажите нам, пожалуйста, там должен быть совсем плохого качества портрет молодого мужчины, фотография крупная, но, но плохая — да, вот, совершенно верно, вот он. Значит, его фамилия Гриффит, его уволили за две недели до свадьбы — значит, Браво его обвинил в том, что он бездельник, что он пьёт: действительно, за несколько дней до этого, когда он был в Лондоне, его экипаж, значит, столкнулся с какой-то, значит, перевозившей какие-то продукты, там, значит, другим экипажем, телегой какой-то, тамошние гаишники признали его виновным, то есть вот оно, вроде как, и доказательство.

Гриффит чрезвычайно по этому поводу негодовал, и в день свадьбы — потом найдутся свидетели, он на свадьбе, естественно, не был, нечего ему там делать — но он сидел в каком-то пабе в Лондоне, а вокруг обсуждали эту свадьбу, потому что было громкое такое вот мероприятие, и он разразился страшной бранью по адресу своего бывшего хозяина, говорил: вот она-то, бедняжка, вот он её, значит, уконтрапупит, совсем он её заест-изведёт, ну ничего, он и пяти месяцев не проживёт со дня свадьбы.

С. БУНТМАН: Так-так-так!

А. КУЗНЕЦОВ: И так оно и будет, буквально за несколько…

С. БУНТМАН: А ребята не спросили, собутыльники не спросили — а чего это?

А. КУЗНЕЦОВ: Не, а ребята — ну чего, ребята слушают и слушают, ну понятна его ситуация.

С. БУНТМАН: А, не проживёт, ну ладно.

А. КУЗНЕЦОВ: Его уволили. Ну, конечно, он… Уволил этот чувак. Да пока вот, так сказать, Гриффит возил хозяйку, пока она была не замужем, всё вроде как было хорошо, да? А теперь появился этот, начал свои порядки наводить. Уволили одну из горничных, значит, молодой муж требовал одну из двух лошадей продать. Ну, а ещё из нехорошего то, что, помимо того что он постоянно напоминал и ставил ребром вопрос, кто хозяин в доме: я или тараканы — он, судя по всему, был человеком очень грубым, не только в повседневном общении, но и в интимной жизни. По крайней мере потом, на коронерском расследовании, прислуга будет говорить: вот, мы видели её заплаканной, вот, мы слышали крики, вот, похоже, он её принуждал. Ну по меньшей мере вот что не подлежит сомнению, у неё… Она довольно скоро обнаружит, что она беременна, а затем случится выкидыш.

И вот буквально она не успеет ещё прийти в себя и оправиться от этого несчастья, а он уже предъявляет свои супружеские права, и в результате, ну, через два месяца у неё следующий. Молодая, цветущая женщина превращается — ну, пока не в развалину, но начинает двигаться в этом направлении. Её мучают мигрени, её мучают боли в суставах, её мучает головокружение, и она начинает всё чаще и чаще прикладываться к рюмке. Дело доходит до того, что иной раз за вечер она выпивает бутылку вина. Не принято в Англии того времени для молодой женщины. Вот ежели ты вдова полковника и живёшь одна с компаньонкой и в свет в этом состоянии не выходишь — глуши джин бутылками. А вот для молодой, бывающей в обществе дамы это как-то, в общем, не очень хорошо.

С. БУНТМАН: Как миссис Кокс такого разыскала? Типа такого?

А. КУЗНЕЦОВ: Я думаю, что она себе этот вопрос не раз задавала, тем более что ей он отплатил ну вот полным добром. Он всё чаще и чаще заводит разговор, что и компаньонка вам, милая, не нужна. Это она была нужна, когда вы были вдова, а теперь вы — почтенная замужняя женщина, на кой чёрт мы ещё и эту мадам содержим, там, платя ей что-то порядка 80 фунтов в год, что очень приличное жалование для компаньонки, которая в остальном на всём готовом. Прекрасные деньги. Ну, одним словом, в общем, в доме всё смешалось, в этом самом доме. Всё в этом доме нездорово, и в один непрекрасный вечер, точнее уже, по сути, ночь наступала, 18 апреля 1876 года, буквально нескольких дней не хватает до пятимесячной годовщины их свадьбы, до предсказания конюха. Уже разошлись спать — они спали в разных спальнях: вообще-то в одной, но вот поскольку она приходила в себя после второго выкидыша, они спали в разных спальнях. Он… В спальне расположена общая стена, да, на одном, значит, втором этаже, как принято, по соседству. Он ушёл к себе, она уже тоже задремала, миссис Кокс ушла к себе, прислуга, там, тоже начала готовиться, убралась, начала готовиться ко сну — и тут он вылетает из своей спальни, горничной, буквально падает ей под ноги: Мэри Энн, прошу горячей воды, срочно-срочно горячей воды!

Вид у него совершенно при этом ужасный. Значит, Мэри Энн теряется, она начинает будить хозяйку, она будит компаньонку, она бежит за горячей водой, значит, они с компаньонкой, а затем к ним присоединится молодая жена — они обнаруживают его в спальне. Он лежит на кровати, он ещё пока в сознании, его рвёт. Ну, в общем, все симптомы какой-то серьёзной желудочной проблемы. И, ну что в таких случаях? Промывание желудка. Миссис Кокс командует: срочно разведите немножко горчичного порошка в стакане… в кувшине с тёплой водой и несите сюда. Он выпивает, его опять рвёт, жуткие боли. Тут же послали за доктором, причём, значит, Флоренс настояла на том, чтобы ближайшего доктора, срочно, нельзя ни минуты медлить. За те трое суток, что он ещё проживёт, у его постели перебывает шесть врачей. Причём вот если первый и второй будут, ну, действительно, обычные доктора, имеющие практику в этом районе, то дальше пойдут один за другим абсолютные светила. Мы сейчас продемонстрируем пятого и шестого. Андрей, покажите, пожалуйста.

С. БУНТМАН: Из светил?

А. КУЗНЕЦОВ: Из светил, да. Вот, как раз очень хорошего качества фотография. Это — знаменитый терапевт этого времени, доктор Джордж Джонсон, который был приглашён после того, как предыдущий консилиум из двух светил, ну, в общем, затруднился по поводу лечения. К этому времени светила уже сказали: ну, всё указывает на отравление. Отравление пока не в смысле poisoning. У нас в русском языке одно слово, да: и отравление мышьяком, и отравление несвежей, там, куриной котлетой…

С. БУНТМАН: Водкой.

А. КУЗНЕЦОВ: …несвежей водкой, опять же, да. Вот, это всё отравление. Они говорят вот именно об отравлении не как обязательно сознательном действии.

С. БУНТМАН: Ну, то есть интоксикация организма.

А. КУЗНЕЦОВ: Интоксикация организма. Совершенно верно. Значит, доктор Джонсон приезжает, осматривает. Да, он к этому времени не раз впадал в многочасовое забытьё, больной, ему очень плохо, видно, что и очень больно. Но при этом он, умирая, он очень нежен с женой, он, так сказать, там, пишет… просит, диктует письмо матери, у которой очень плохие отношения с невесткой, и мать, собственно, стояла за всеми этими экономическими мерами, мать не явилась на свадьбу, демонстрируя фе полное.

А надо сказать, что, после того как история с доктором выплыла наружу, Флоренс оказалась в полной совершенно изоляции. Причём не только, там, на её приглашения не отвечали, её саму никуда не звали в приличные места, но некоторые зеленщики и, значит, лавочники, бакалейщики отказывались от неё заказы принимать. Две горничные уволились, то есть такая абсолютная общественная…

С. БУНТМАН: Это вот чату ответ — зачем ей было замуж.

А. КУЗНЕЦОВ: Это викторианская Англия, да. И вот, видимо, поправить это положение, ну, хотя бы начать поправлять она рассчитывала при помощи брака. Ещё раз говорю, экономической потребности у неё не было.

С. БУНТМАН: Да и, конечно, какой-то внутрижизненной потребности совершенно не было.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, видимо — да, потому что насчёт всего остального… Ну, видимо, можно было устроиться. Дело в том, что мне кажется, что на этом молодом человеке, на юристе, в общем, изначально было довольно крупными буквами написано, что он-то женится на деньгах.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Одним словом, доктор Джонсон говорит: мадам, медицина здесь бессильна, ему осталось жить несколько часов. И тогда она в панике требует ещё одного врача, самого знаменитого. Нет-нет-нет, мы… мы не должны опускать руки, ещё можно что-то сделать. Андрей, дайте, пожалуйста, следующую фотографию. И вот тогда — вишенка на торте — приезжает шестой доктор, доктор Уильям Галл. Он незадолго, за несколько лет до описываемых событий, получил рыцарство. Он стал сэром Уильямом, даже, по-моему, баронетом, если не ошибаюсь.

Дело в том, что он за несколько лет до этого, по-моему, в семьдесят втором, если не ошибаюсь, году единственный из врачей, которые пользовали внезапно заболевшего принца Уэльского, сразу поставил правильный диагноз — тиф, сразу назначил правильное лечение, был с больным, так сказать, облегчал его страдания. Пациент выздоровел, и в результате через некоторое время Англия получит короля Эдуарда Седьмого. Именно он, так сказать, был на тот момент…

С. БУНТМАН: По его, по его образу жизни я вздрогнул, когда ты сказал — сразу поставил диагноз. Вот…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, долгой жизни он ему не обеспечил…

С. БУНТМАН: Всем, всем известный вот просто вертопрах.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, в данном случае, так сказать, тифа это тоже не исключало. Но вот, и приезжает доктор Галл… Одним словом, больной умирал под постоянным присмотром не одного, а нескольких квалифицированных врачей. Он ещё не умер, а миссис Кокс одному из врачей, Джонсону, сказала: вы знаете, я когда к нему прибежала, вот тогда первое, что он мне сказал (Флоренс ещё не было, она была в своей спальне) он мне сказал — миссис Кокс, я принял эту отраву, не говорите Флоренс.

Когда он приходил в сознание, его спрашивали: что вы приняли, сэр, вы говорили эти слова, вы что-то приняли? Он говорил: да нет, я вот только перед сном единственное что — втёр в нижнюю десну несколько капель лауданума. У меня зуб разболелся. Лауданум — настойка опия. Чрезвычайно популярные в это время в Англии капли. Вспомните «Лунный камень» Уилки Коллинза.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Там из-за этого лауданума весь сыр-бор, можно сказать, закрутится. В то время его использовали как снотворное, как болеутоляющее, как только не использовали. Но несколько капель настойки опия не могут привести немедленно к такому бурному и быстрому отравлению.

С. БУНТМАН: Нет-нет-нет. Это долгое, вообще.

А. КУЗНЕЦОВ: Нет.

С. БУНТМАН: Как долгое потчевание, пользование опиумом.

А. КУЗНЕЦОВ: Причину смерти довольно быстро установили.

С. БУНТМАН: Так?

А. КУЗНЕЦОВ: Причину смерти установили довольно быстро. Вскрытие показало — когда вскрыли, врачи ужаснулись: у него часть внутренних органов была буквально съедена. Отравление хорошо знакомым медикам медицинским соединением, которое на химическом языке называется калия антимонилтартрат. Или калий сурьмяновиннокислый. Ну, а в обиходе…

С. БУНТМАН: О! Это же рвотный…

А. КУЗНЕЦОВ: Это рвотный камень, совершенно верно.

С. БУНТМАН: Рвотный камень, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Который в то время довольно широко использовался и человеческими врачами.

С. БУНТМАН: О да!

А. КУЗНЕЦОВ: И ветеринарами.

С. БУНТМАН: Уже долго. Воспетый Мольером рвотный камень, рвотное вино.

А. КУЗНЕЦОВ: Вот этот рвотный камень, или рвотное вино, совершенно верно — он может быть белым порошком, он может быть кристаллами бесцветными или желтоватыми. Он неплохо растворим в воде. Чем теплее вода, тем быстрее он растворяется. Вообще-то соединениями сурьмы уволенный конюх пользовал лошадей. То ли он им давал в качестве противоглистного, то ли он раствором обрабатывал шерсть от наружных паразитов. Но, когда его выгнали, он вроде бы все запасы с собой забрал.

Понятно, что конюхом занялись в первую очередь. Но у конюха оказалось очень прочное алиби. Да, мотив у него был — он ненавидел этого человека. Он считал его причиной, так сказать, всех его бед. Но дело в том, что ему повезло. Когда его выгнали, он довольно быстро очень хорошо устроился. Нашёл себе место конюха у хорошей богатой женщины, которая к нему очень по-доброму относилась. Она жила в Кенте. Ну это не то чтобы другой край Британских островов, но всё-таки это от Лондона ехать надо.

С. БУНТМАН: Ну да.

А. КУЗНЕЦОВ: И у него было алиби. У него было алиби. Хозяйка подтвердила: нет, он всё время был у меня перед глазами, он никуда не отлучался. Вот, поэтому газеты помусолили-помусолили эту версию, и, в общем, её отбросили. Назначается коронерское расследование. Что это такое — мы много раз рассказывали.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Собирается это самое коронерское расследование, сама вдова, новоиспечённая вдова, попросила: давайте, господа, поменьше огласки, если можно, давайте у нас в доме проведём коронерское расследование, я буду подносить прохладительные напитки джентльменам, коронеру, свидетелям, присяжным. А надо напомнить, что коронерское расследование хотя и квазисудебная процедура, но проводится с присяжными и в некоторых ситуациях может оказаться абсолютно полноценным судом.

Пошли навстречу горю её, провели в её доме, уложились в два заседания, в два дня. Никакой особенной огласки. Постановили так называемый открытый вердикт. Open verdict. То есть было установлено, что он умер от отравления. Это не вызывало сомнения. А вот причина этого отравления, что его вызвало, а именно — самоубийство как версия, возникшая из слов вот этой самой экономки; смерть по неосторожности: выпил сам яд, не зная, что там яд. Каким образом яд — непонятно.

С. БУНТМАН: Но мог выпить как лекарство и перебрать. Сильно.

А. КУЗНЕЦОВ: Возникнет ещё одна интересная версия. Что он эту жидкость подливал своей жене.

С. БУНТМАН: Ой.

А. КУЗНЕЦОВ: И одни говорят — подливал в небольших дозах для того, чтобы её полечить от алкоголизма. Действительно, эту дрянь в это время использовали как лечение. Человеку, который перепивал, давали вот этот рвотный камень — у него начиналась такая рвота, такая интоксикация, что некоторые зарекались пить на всю оставшуюся жизнь. А кто-то говорил: он её травил потихонечку. Он до её денег добирался. Да, и такая версия тоже есть. Тоже нельзя сбрасывать со счетов. Ну, либо убийство. Жюри присяжных оставило вот этот самый открытый вердикт. Ну, открытый вердикт и открытый вердикт. В принципе, на этом дело можно считать законченным.

Здесь нет оснований передавать в суд, если кто-то не будет на этом настаивать. Семья покойного начала на этом настаивать. Подключили очень энергичного юриста. Дайте, пожалуйста, нам, Андрей, следующее фото. Этот человек уже имел определённую репутацию. Ну, здесь он на 20 лет старше, я нашёл его портрет только после того, как он тоже рыцарское звание получил, это середина девяностых. Некий Джордж Льюис. Настолько известный, что он даже упомянут в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе. В рассказе, который в нашем переводе звучит как «Сиятельный клиент», «The adventure of the illustrious client», он упомянут под своим именем как известный расследователь. Ну, и они потребовали немедленно возобновления инквеста.

Покажите, пожалуйста, Андрей, следующую нам картинку. Вот это фотография примерно в это время. Отель Bedford. Это в тех же самых краях, там, в большом зале, будет проходить заседание вот этого второго коронерского расследования. Андрей, покажите, пожалуйста, сразу иллюстрацию из газеты того времени, где — вот обратите внимание, насколько многолюдно собрание. То есть коронер, свидетели, присяжные, зеваки, те, кто находится под подозрением. Юристы со стороны истца устроили — только её, только вдову допрашивали в течение трёх дней. А всего вся процедура заняла больше месяца практически ежедневных заседаний.

Допрашивали свидетелей, допрашивали прислугу, копались в прошлом, копались в старом грязном белье, вызвали почтенного доктора. 68 лет человеку. Я думаю, что ему уже вообще всё это, он уж жалел, что это когда-то в его жизни был этот эпизод. Но тем не менее. А, вот, вы с ней, а вот то, а вот сё, вот пятое, десятое. Врачи, которые участвовали в лечении, давали разную оценку. Кто-то говорит, это мог быть несчастный случай, кто-то говорит, это не мог быть несчастный случай. В общем, в конечном итоге коронерское расследование пришло к выводу: это убийство. Они отклонили версию случайной смерти, так сказать, смерти, причинённой в результате несчастливого стечения обстоятельств.

Они отклонили версию почему? В частности, потому что если бы ему этот рвотный камень дали в таких количествах, в которых, судя по всему, его дали, заранее — там, скажем, за ужином, и так далее, реакция была бы немедленная. То есть совершенно точно — он выпил из кувшина с водой, который стоял у него на прикроватном столике. Кто туда подмешал яд? А вот на этот вопрос жюри присяжных ответа дать не смогло.

Пресса муссировала три основные версии: естественно, сама вдова — мотивы понятны, муж оказался полным скотиной, муж угрожает уже во второй раз в её жизни устроить ей самый настоящий ад. Муж посягает на всё, её привычную жизнь, на то, что ей дорого. Кроме того, возможно, она действительно подозревала, что муж её потихонечку убивает. Ну, она действительно плохо себя чувствовала. И, возможно, не только от тех бед, которые на неё свалились, а от того, что она считала, что её подтравливают.

Миссис Кокс… миссис Кокс могла вступиться за свою любимую подругу таким образом. Без её просьбы. Миссис Кокс могла считать, что молодой супруг собирается довести дело до её увольнения, а ей ещё троих сыновей поднимать. Эту версию, разумеется, присяжные рассматривали очень серьёзно, но дело в том, что было совершенно чётко доказано, что к моменту, когда произошло вот это умертвие, миссис Кокс уже твёрдо знала, что у неё на Ямайке умирает старшая сестра и что старшая сестра оставила ей и племянникам большие деньги. То есть через несколько…

С. БУНТМАН: То есть этой заинтересованности не было?

А. КУЗНЕЦОВ: Через несколько недель она должна была стать — и стала в конечном итоге — она должна была стать богатым человеком, и будущее её детей было финансово вполне обеспечено, и увольнение её не должно было так пугать, потому что ей надо было перемочься буквально короткое время, а дальше у неё есть на что жить на всю оставшуюся жизнь. Так что вот тоже с мотивами не очень всё понятно.

Ну и наконец всё-таки — хотя жюри присяжных это отвергло, но если он действительно… У него этот день, у покойника, очень не задался. Во-первых, он с лошади грохнулся, причём сам виноват. Его конюх предупреждал: сэр, сегодня что-то жеребец как-то вот не в настроении, очень взбрыкивает. Я лучше знаю! Поскакал на этом жеребце — жеребец его сбросил. В результате у него спина болела, там, ещё что-то было ушиблено. За ужином ему принесли письмо от отчима. Отчим его разругал в пух и прах за то, что тот неудачно распорядился какими-то то ли акциями, то ли какими-то другими ценными бумагами. Одним словом, у него настроение было, когда он ко сну отходил, ну просто никакое. Да и плюс ещё молодая жена переехала в соседнюю спальню. Ну и вполне возможно, что он забылся и хватил отравы, которая не для него была приготовлена. Конечно, так себе версия, но почему её не рассмотреть в числе других?

С. БУНТМАН: Да, возможно.

А. КУЗНЕЦОВ: Я к тому, что, конечно, на молодой вдове все подозрения сошлись. Ну, значит, присяжные решили, что ни… ни против кого нет достаточных улик. Поэтому суда не было. Она уехала, сняла другой дом, уехала на побережье куда-то, в район этого самого порта на юге, морской… Сейчас. Портсмута! В район Портсмута она отправилась, прожила ещё два года. В возрасте 33 лет она умерла от алкоголизма. Я уж не знаю, цирроз печени или что-то, но везде пишут, что её смерть была сопряжена со злоупотреблением алкоголем.

С. БУНТМАН: Кто наследовал все эти тысячи? Неизвестно?

А. КУЗНЕЦОВ: Дело в том, что у неё же братьев и сестёр семь человек. Я думаю, что кто-то из них. Старший из её младших братьев, когда с ней всё это случилось, когда её признали как бы невиновной — он её звал к себе в Австралию: приезжай, я буду о тебе заботиться. Но она не поехала. Я думаю, что им это, скорее всего, досталось. Ну, а потом, извините, мать и отчим живы…

С. БУНТМАН: Угу. Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: То есть мать и отец, прошу прощения, это у него…

С. БУНТМАН: Мать и отец, это у него.

А. КУЗНЕЦОВ: Да-да, совершенно верно, мать и отец живы. Так что там если не было завещания, то… Завещание, наверное, было, но я так понимаю, что завещание было в его пользу. Хотя, наверное, она его переделала за эти два года. Я думаю, что слугам что-то, как это принято, а основное — вот, родителям, братьям, сёстрам.

С. БУНТМАН: Непонятно, так кто убил в итоге и убил ли?

А. КУЗНЕЦОВ: Непонятно.

С. БУНТМАН: Так и осталось, это повисло в воздухе. Вот. Так что вот так.

А. КУЗНЕЦОВ: Так идёт по разряду unsolved murders — нераскрытые убийства.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Так же, как дело о зелёном велосипеде и по меньшей мере ещё дюжина дел, которые мы за эти почти 11 лет рассматривали.

С. БУНТМАН: Да. Но история сама какая-то очень мучительная, знаешь, вот с этим, какая-то это история и нравов, и какой-то неудачной судьбы.

А. КУЗНЕЦОВ: И не случайно сюжетец подхватила Агата Кристи. Я не помню, в каком именно произведении, но в каком-то, в каком-то из рассказов или повестей у неё этот сюжет будет использован.

С. БУНТМАН: Хорошо, спасибо всем большое.

А. КУЗНЕЦОВ: Всего хорошего. До свидания.