«Миром будут управлять женщины. Потому что они читают книжки»: писатель Ислам Ханипаев — о современной литературе

В издательстве «МИФ» выходит книга Ислама Ханипаева «Луна 84. В клетке», которую одни критики называют антиутопией, а другие относят к популярному сейчас жанру янг-эдалт (литература для молодых взрослых). Мы решили поговорить с Исламом о литературе вообще — и о взрослой, и о подростковой, и о той, что должна (или не должна) быть в школьной программе. 

— «Луну 84» многие — ваше издательство и критики — называют янг-эдалтом. Поэтому начнем с базы: на ваш взгляд, что это вообще за жанр и чем отличается от остальных?

Мне кажется, этот жанр появился просто как бизнес-решение: в какой-то момент одна книга начала хорошо продаваться, и люди поняли, что нужно срочно выделить это в отдельную категорию, стильно оформить, запустить циклы и продавать под оберткой молодежной литературы. Те, кто сочинял первые янг-эдалт-истории в 60–90-е годы, вряд ли думали, что пишут для определенной возрастной категории. Они просто выражали ощущение своей «внутренней подростковости». 

Кстати, о подростках. Многие думают, что янг-эдалт — жанр для детей 14–18 лет, но на самом деле он больше ориентирован на молодых взрослых. В моем представлении это люди от 1990 года рождения и младше, и фишка этих поколений (к которым и я себя отношу) в том, что мы стали медленнее взрослеть. Наши родители лет в 20 уже создавали свои семьи и становились самостоятельными — у них не было выбора, они жили в другой экономической ситуации, когда взрослыми люди становились довольно быстро, практически после совершеннолетия. 

Мы в этом смысле разбалованы, у нас есть время поискать свой путь и думать о самоопределении лет до 30. Поэтому мы сидим и читаем фэнтези-книжки или прозу о трудностях взросления. Время такое.

А про особенности жанра я бы сказал вот что. 

• Янг-эдалт-книги рассказывают истории становления, поиска себя и всех тех проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся. У нынешних молодых взрослых и ребят помладше есть интересное свойство — мы не до конца поняли, кто мы такие. Возможно, потому, что мир на нас обрушился огромным количеством информации, событий и медиа, поиски однозначных ответов на наши вопросы стали труднее. Мы можем либо сбежать от этой сложной реальности в книги, где герои нас понимают, либо искать вместе с ними ответы: с Китнисс Эвердин из «Голодных игр», например. Да даже с Беллой Свон из «Сумерек», которая пытается понять, кто ей нужен и чего она хочет. 
• Это жанр, который роднит тебя с другими. Мы знаем, что благодаря янг-эдалту найдем себе фандом, прибежим туда как сумасшедшие в шарфе Слизерина, а там окажется еще 600 тысяч таких же чуваков. Так мы ищем семью и друзей: вряд ли кто-то будет обсуждать судьбу любимого персонажа из «Голодных игр» с родителями, которым уже за 60. 
• Хоть янг-эдалт во многом ориентирован на цепляющий сюжет, который не будет отпускать читателя до конца и до утра, но важнее в жанре создать вот это новое слово — «вайб». Ну или атмосферу. Я, например, сейчас читаю книгу и понимаю, что на уровне сюжета она не супер, зато мне нравится наблюдать, как ее герои пьют чай, потому что мне интересен мир, в котором они обитают. Поэтому третье свойство жанра для меня — создание уюта, где можно спрятаться. 

Всем этим янг-эдалт привлекает читателей, и, думаю, у многих есть тяга к такой литературе потому, что она дает убежище людям, которым вот-вот исполнится лет 30, а они всё еще думают, что они никакие не взрослые. Я это понимаю и сам просто смирился с тем, что я ребенок, которого закрыли в теле 34-летнего дагестанца. Хороший инфантилизм — естественная энергия, которая остается в душе, и тебе хочется ее задерживать и удерживать через сериалы, фильмы и книги. Классическая история. 

Но главное — вовремя вылезти из инфантильных книг, потому что слишком большое количество янг-эдалт-литературы может навредить. В какой-то момент нужно вырасти, взять ответственность за свою жизнь. И хорошо, если человек это сделает пораньше, не к 30 годам, когда столкновение с реальностью будет особенно болезненным и придется каждые две недели ходить к психотерапевту, чтобы он тебя склеивал. 

С этим жанром важно просто не переборщить, но никто нам не запрещает в трудные периоды спрятаться в любимом фэнтези про драконов и принцев. 

— Мне еще кажется, в суперпопулярном янг-эдалте есть не только фэнтезийные мотивы, но и элементы антиутопий, которые перечеркивают уютный мир. В «Голодных играх», в «Бегущем в лабиринте», в «Дивергенте». В «Луне 84», кстати, тоже. Ну и не будем забывать про «1984», которую подростковой не назовешь, но зачитываются ей сейчас в основном лет в 15–18. Почему эта тема пользуется таким спросом, особенно у молодежи, как думаете?

Сложно сказать, как работает тяга к антиутопиям сейчас, — это вам к футурологам или историкам литературы. Я понимаю, почему раньше массово читали Оруэлла, Брэдбери, Хаксли и Замятина: когда они писали, мир переживал не лучшие периоды, и все пытались осмыслить новые угрозы. Холодная война, кризисы, появление глобального телевидения, экран которого может растянуться во всю стену дома и сутками крутить пропагандистскую жвачку. Вдобавок и роботов зачем-то начали придумывать, способных заменить и погубить человечество. 

Возможно, в нулевые и десятые, когда появились смартфоны и глобальный интернет, люди вспомнили о еще одной угрозе — ужесточении контроля над обществом. Некоторые писатели уловили эти переживания и превратили их в книги, ставшие популярными. 

А про «Луну 84» — я бы не назвал ее нынешнюю версию янг-эдалтом, тем более антиутопичным янг-эдалтом. Я начал писать эту книжку в 2015-м, когда гремели «Голодные игры» и был тренд на подобную литературу. Я вдохновился этим успехом и подумал, что можно создать свою фантастическую историю, где молодые герои борются за выживание и находят любовь и дружбу. Первая версия текста и была такой простенькой, но во второй, которая сейчас выходит в аудиосериале и готовится к печати, больше глубины. 

Я понял, что не хочу просто увлекать людей интересным сюжетом

Мне хотелось отдать дань уважения олдовой фантастике и киберпанку, поразмышлять на философские вопросы и сделать историю «околобиблейской». Типа «Гарри Поттера».

Такие книги охватывают всю жизнь героя, рассказывают про его становление, смену ориентиров, смерть, перерождение. Читатель проживает всё с персонажами: падает на дно, вылезает, строит отношения, болезненно из них выходит, переживает предательство, предает сам. И люди часто не замечают, как сменили режим с «Ну, пока еду в метро, 40 минут послушаю» на «Блин, когда я уже сяду в метро и продолжу слушать».

Если бы мне надо было спрессовать всё, что есть в «Луне 84», и отнести ее к одному жанру, пожалуй, это фантастический янг-эдалт. Но по отзывам на читательских сайтах видно, что читают ее разные поколения, от 15 до 50 лет. Что важно, она увлекает как женщин, так и мужчин. Меня это радует, потому что литература в основе своей — женское пространство. 90% женщин читают, 90% женщин пишут, 90% женщин участвуют в книжном бизнесе. И преимущество моей книги в том, что мы возвращаемся к олдовым временам, когда мужчины еще читали. Сейчас очевидно, что миром будут управлять женщины. Потому что они читают книжки. 

— Кстати, про возраст читателей. У книг янг-эдалта чаще всего маркировка «18+», и не во всех магазинах их продадут — даже у меня иногда паспорт спрашивают. Это вообще, по-вашему, правильно — делить книги по возрастным категориям?

Это я поддерживаю, а авторов, которые ориентируются на подростков и пишут ультрареалистичное и жесткое фэнтези, например, у которого в России есть огромный фандом из 13–15-летних девочек, осуждаю. Многие писатели прекрасно понимают, что их будут читать дети, и никто не остановит молодежь от знакомства с «Ведьмаком» Сапковского, который здорово отрывается в своих книгах. 

Это проблема, и авторы должны помнить, что их будет читать молодежь, поэтому нужно быть аккуратнее и помнить про моральный кодекс. Думаю, тяжелая книга, которую ты читаешь в условные 25, не сильно ударит по психике, а если тот же текст читает 15-летний подросток, он может и навредить, потому что в этом возрасте у человека еще нет такой начитанности, жизненного опыта и защитных слоев. 

— Но иногда детям и книги из школьной программы не продают — у Бродского и Маяковского вечно стоит ценз…

Это да, сомнительные случаи. Но у нас теперь под рукой всегда есть маркетплейсы, где можно с серьезным видом нажать «Да, мне исполнилось 18» и купить Бродского и Маяковского.

Я просто призываю каждого автора быть осторожным и закладывать в свои книги хорошие идеи… Так наговорил, что, если мы прыгнем в Россию будущего, увидим там Министерство литературных идей, где всех писателей будут ранжировать и решать, у кого в книжке достаточно идейной составляющей, а кого нужно отправить всё переписывать. Потомки, скажите спасибо Исламу Ханипаеву, который подал эту прекрасную идею.

— Не нужно нам таких прекрасных идей. Сделаем вид, что этого не было, и вернемся к янг-эдалту. Мы разобрались с признаками, возрастом и так далее. Но кто-то посмотрит на это всё и скажет: проблемы всегда были одни и те же, знакомые переживания и уют можно найти в «Войне и мире», эти черты подходят и классической литературе. И я даже с этим отчасти согласна. Почему тогда подростки ее не читают и выбирают современных авторов?

Сначала сделаю небольшое лирическое отступление. «МИФ» недавно перевыпустил классику в новых обложках — более современных, близких к молодежи, мультяшных в каком-то смысле — и произвел фурор. Это наводит на мысль, что читателю, тем более молодому, важна обертка.

Подросток, которому вообще наплевать на литературу и который вырос на «Марвел» и бесконечных компьютерных играх, а потом увидел красивую обложку, где, главное, есть вайб, возьмет и прочитает эту книжку. Так, с другой упаковкой, литература с философскими размышлениями, со множеством букв, с депрессивными настроениями снова станет популярна. Поэтому иногда требуется просто сделать что-то модным.

Если говорить по-писательски, у классической литературы просто другой темп. Мы шесть страниц наблюдаем, как падает листик с дерева, и не понимаем, когда же начнется какая-нибудь жесть и экшен. Сегодня книги пишут иначе, росли мы на современных текстах и фильмах — у нас в генах заложена киношная синусоида. Мы понимаем, что любая история выстроится примерно так: герой появляется, у него возникает проблема, он пытается ее решить — сначала безуспешно, но он восстает из пепла и побеждает зло.

Из-за подобных ожиданий молодых сейчас не так уж и привлекает классика. И это, кстати, необычно, потому что именно она прекрасно создает тот самый вайб, о котором я говорил. Лучшие писатели мира дают нам возможность подсмотреть за настоящим балом с платьями и красивыми мужчинами с усиками. Кто еще такое сделает? 

Вообще, если мы посмотрим на рейтинги, Толстой и Достоевский всегда будут в топ-20 по популярности среди покупателей. Лет в 25 мы приходим к мысли, что наигрались с подростковой литературой и теперь хочется обратиться к классике. Все пути в российской литературно-читательской действительности ведут к Достоевскому и Толстому. Мы всё равно захотим попробовать их одолеть.

— Да! Потому что у нас появляется время, нам не нужно переживать о грядущей контрольной и есть возможность посидеть с книгой и спокойно ее почитать. Но, мне кажется, принцип янг-эдалта в создании атмосферы, где читателю будет уютно и знакомо, не всегда считывается в классике. 

Точно не могу согласиться с этим хотя бы в разговоре о Толстом. «Анна Каренина» вся завайбованная, и она о том, что люди любят. Возможно, проблема в персонажах, потому что нам трудно примерить на себя образ 150-летней давности и понять проблему запретной влюбленности. Есть большая разница в том, как думают эти персонажи и мы. 

Тревоги толстовских героев отличаются, они глубже копают, а нам для уюта в книгах должно быть легко. Может ли быть уютной история про то, как бедная Каренина 700 страниц никак не может понять, что ей делать, а потом прыгает под поезд? Вряд ли. Да и ее размышления о том, как ее осудит общество, нам не совсем близки. В каких реалиях сегодня российская писательница или писатель должны придумать книжку, где герои будут переживать из-за осуждения общества? За что?

Получается, любовь в разные времена одна и та же, но проблемы героев отличаются, и решаются они по-разному, оттого и степень глубины в классике другая. Современный читатель не всегда хочет рассуждений и погружений — ему нужны вайб, реализованные ожидания и никаких пояснительных бригад после прочтения. 

— «Завайбованный» Толстой и вечный Достоевский есть в школьной программе, и осилить их нужно лет в 15–17. Вы как относитесь к таким спискам обязательного чтения?

Я и в школе к ним никак не относился, сейчас — тем более. Кто-то говорит, что книги из программы чрезмерно сложные, кто-то — что они вредные для чтения в юном возрасте. Я ничего не могу сказать, кроме того, что мне они были неинтересны. Кто в этом виноват — мои учителя или я? Непонятно.

Кто-то читает их, кто-то нет. Если я встречу того, кто начал читать книжки в 20 лет, то мне как человек он будет гораздо интереснее, чем тот, кто в детстве прочитал классическую литературу и больше ничего. Как будто выполнил культурную программу в этой жизни. 

Школьная литература должна выполнять свою функцию — прививать детям любовь к чтению. Делайте всё, чтобы дети влюбились, а не вдалбливайте и не прессуйте в них смыслы только потому, что это великая литература и она обязательно окажет тот или иной эффект. От литературы люди лучше или хуже не становятся — они либо читают, либо нет. 

— И что бы вы посоветовали подросткам, которые хотят влюбиться в чтение? 

• Если дети хотят фантастику и Толкина, предположу, что им может понравиться «Имя ветра» Патрика Ротфусса.
• «Вторая жизнь Уве» Фредрика Бакмана. 
• «Голос монстра» Патрика Несса — гениальная книжка! Прям всем рекомендую. Патрик — мой большой вдохновитель в письме. 
• «Жутко громко и запредельно близко» Джонатана Сафрана Фоера, сто процентов.
• Книги Джона Грина: «В поисках Аляски», «Бумажные города», «Виноваты звезды». Мне они нравятся. Только в Дагестане об этом никому не рассказывайте. У Джона Грина есть свойство, которое я попытался украсть, — способность говорить о сложном легко и в простых историях прятать важный сюжет — нечто большее, чем просто влюбленность героя в девчонку. Это настоящие истории взросления, и, что самое интересное, взросления за короткий период, когда жизнь тебя захватывает и срочно приходится вырасти — за полгода или за месяц. И несмотря на то, что финалы этих книжек трагичные, у читателя сохраняется ощущение, что за короткий период он прошел с героем через бурю эмоций и узнал что-то новое об этом мире. 
• Ну и наконец, «Типа я» Ислама Ханипаева. Этот текст хорошо читается в любом возрасте, и всегда как-то по-особенному. 8-летний мальчик после «Типа я» скажет, что стал защищать одноклассницу, которую дергали за косички. 12-летний пацан не станет относиться к этой книге как к серьезной литературе, он поугорает и, как истинный хулиган, скажет кому-то: «Ха, смотри, книжка про тебя!» В 14 лет подросток прочитает эту историю и влюбится в нее. 70-летняя старушка после моего текста скажет, что «Типа я» — о ней. 

Фото на обложке: личный архив Ислама Ханипаева